Не прошло и года, как Тейлон лишился еще одной родной души. Нинья, его нежно любимая молодая жена, луч света в его суровой жизни — попустила дух у него на руках, разрешившись от бремени мертвым младенцем.
Нинья была для него всем — жизнью, сердцем, душой. Зачем жить, если ее не стало?
Со сломленной душой и разбитым сердцем он вложил мертвого сына в холодеющие руки матери и похоронил обоих в лощине, где играл вместе с Ниньей, когда они оба еще были детьми.
Жизнь казалась ему бессмысленной. Однако Тейлон вспомнил все, чему учили его мать и дядя, — и продолжил жить, если не для себя, то для других.
Похоронив скорбь глубоко в сердце, он жил теперь лишь ради блага своего клана.
Немало пролил он вражеской крови — ее достало бы, чтобы наполнить бушующее море. Немало жестоких ран получил от врагов — северян и жителей равнин, мечтающих подчинить себе гордое племя. Враги были сильны и многочисленны — но Тейлон всех одолел и принес своему клану немеркнущую славу. Лишившись почти всех близких, он отдал клану все, что имел, — и верность, и любовь.
Когда на племя обрушился гнев богов, — он готов был отдать во искупление вины собственную жизнь.
Но соплеменники предпочли уничтожить то единственное, чем он еще дорожил.
Сиару.
Сиара. Сестра. Золотоволосая красавица с сияющими янтарными глазами. Совсем еще юная, полная жизни и любви... Он поклялся отцу, матери и дяде, что будет защищать ее любой ценой.
И вот, по жестокой прихоти одного человека, соплеменники убили ее на глазах у Тейлона, — а он в это время лежал связанным, не в силах их остановить.
Она умерла, прося его о помощи.
Ее душераздирающие крики до сих пор звенят у него в ушах.
Казнив сестру бывшего короля, клан прикончил и его самого. Но даже смерть не принесла Тейлону облегчения. Его снедало невыносимое чувство вины. Вины — и желания отплатить за всё, что сделали с его семьей.
Эта жажда мщения оказалась сильнее всего, даже сильнее самой смерти.
— Да проклянут вас всех боги! — выкрикнул Тейлон, обратив лицо в сторону горящей деревни.
И в этот миг за его спиной раздался глубокий низкий голос:
— Боги нас не проклинают — мы сами своими словами и делами навлекаем на себя проклятье.
Тейлон резко обернулся. За его спиной стоял человек, облаченный в черное, — таких король никогда еще не видел.
Пронизывающий ночной ветер трепал его черный плащ из тонкой шерсти. В левой руке незнакомец сжимал длинный витой посох. Потемневший от старости дуб был испещрен разнообразными символами; навершие посоха было украшено перьями, нанизанными на кожаный шнурок.
