— Может быть, — ответила Франсуаза с грустью. — Я пробую в это верить. Вы видите, я занимаюсь теперь этими яслями; я беру пример с вашей бабушки — я делаю что могу.
— Я это вижу, и это мне доставляет большое удовольствие, — сказал Бернар. — Я этого вам никогда не говорил, но я всегда думал, что вы в своей эстетичности не вполне были искренны. Правда, иметь самые красивые занавеси, самую красивую посуду — это забавно, пока все это созидаешь, но затем это счастье оказывается весьма отрицательным. То, что действительно нужно, — это забыть о своем собственном существовании. Часто я прихожу сюда в восемь часов утра. И когда я слышу полуденную сирену, мне кажется, что я работаю всего только пять минут. И так проходит жизнь.
— Она проходит, когда ее, может, даже и не вкусили как следует.
Он развел немного руками и отозвался с презрительной гримасой:
— Вы так думаете? А, что там еще и вкушать! Tale told by an idiot…[21] Нет, не нужно думать.
— Месье Бернар, — обратился к нему вошедший служащий. — Месье Жан Ванекем ждет вас там, внизу.
— Извините меня, Франсуаза, — промолвил он.
Жан Ванекем, несколько раздраженный тем, что ему пришлось ждать, рассеянно ходил взад и вперед по комнате. На нем было серое пальто, схваченное под грудью, как носили платья женщины Первой империи. Фетровая шляпа мягкого серого цвета; ботинки с замшевым верхом. Его лицо первого любовника из американского фильма украсилось снисходительной улыбкой при появлении Бернара Кене.
— Здравствуйте, мой дорогой! Я хотел повидать своего кузена Лекурба, но ваши служащие сказали, что его нет, и я позволил себе вас побеспокоить. Да, впрочем, то, что я собирался сказать, касается вас столько же, как и его… Как вы поживаете? Видели ли вы Лилиан в «Авантюристке»? Она там прелестна.
Бернар провел Ванекема в контору, которую тот окинул слегка презрительным взором, после чего опустился в кресло — весьма грациозно.
— Мой дорогой, вы так же хорошо знаете, как и я, то положение, в котором находятся в настоящее время все, даже и самые лучшие торговые дома. Хотя я всегда и очень хорошо вел дела, но накопление запасов, с одной стороны, и остановка в продаже — с другой ставят меня в невозможность выполнить свои обязательства с той точностью, как я того бы хотел. Я прекрасно знаю, что при наших отношениях — ваших и моих — это не играет никакой роли; однако же, принимая во внимание, что я должен вам довольно значительную сумму, я полагал, по щепетильности, быть может и преувеличенной, что я должен ввести вас в курс моих дел возможно более точно.
