В России на протяжении почти века революционное движение возглавляли мужчины и женщины из наиболее мыслящих слоев дворянства и буржуазии, и авторитет, который эти первопроходцы дали этому движению, распространил свое влияние далеко за пределы тех групп населения, за интересы которых они боролись. Так было и в Италии, хотя здесь революционеры были малочисленнее и гораздо меньше подвергались преследованиям. Они создавали партии моральный авторитет, который делал ее важным фактором в жизни страны. Пока одни только рабочие были не удовлетворены условиями своей жизни, было возможно утверждать, что эксплуатируемые требуют себе прав просто потому, что они жадны или невежественны. Но когда представители интеллигенции, чей характер и разум сильно превосходили средний уровень, поддержали их дело, врагам движения пришлось признать, что нечто иное, чем жадность и невежество, вдохновляет революционное движение.
После того как экономические условия в Италии улучшились во многом благодаря организационной работе социалистов и их парламентской борьбе, были созданы новые условия жизни, новые методы воспитания, новые стандарты этики. Новые лозунги стали украшать стены жилищ рабочих и крестьян, вроде: «Ты мал, потому что стоишь на коленях; поднимись, и ты станешь большим!» «Наша страна – это весь мир, наша вера – свобода» – пелось в одной из самых популярных песен этой новорожденной Италии. Матери пели ее своим младенцам, и дети повторяли ее за игрой.
Будущим историкам, пытающимся толковать историю рабочего движения с чисто теоретической точки зрения, будет трудно объяснить, почему «отсталые» итальянские и испанские рабочие откликнулись на испытание борьбой против войны и фашизма дружнее, чем рабочие такой высокоразвитой страны, как Германия. По всей вероятности, они упустят значение психологического фактора. До испытания войной и фашизмом сила рабочего движения измерялась количеством членов профсоюзов и количеством членов политических партий. И хотя организация рабочих представляет собой один из самых важных факторов в развитии революционного движения, она не единственная, и ее значимость может изменяться вместе с различными истоками этого движения в каждый исторический период.
Будучи членом социалистической партии, я посвятила более десяти лет напряженной работы итальянскому революционному движению. Я была редактором и сотрудником многих газет, членом Центрального комитета партии, я подписала десятки статей и воззваний. Но ни разу не было случая, чтобы я почувствовала себя чужой в этой стране. До войны в Италии почти не было шовинизма, и никто никогда не поднимал крик по поводу «иностранного агитатора». Русские революционеры всегда активно участвовали в итальянском рабочем движении. (В течение какого-то времени до распространения марксизма Михаил Бакунин руководил здесь мощным движением анархистов.) Агитаторов-иностранцев могли преследовать в Италии наравне с итальянцами за их радикальные взгляды, но никогда за то, что они иностранцы. Любые действия против иностранцев как таковых были бы встречены осмеянием и враждебностью со стороны всех слоев населения.
