Но тут он нарушил молчание, и то, что он сказал, ее и успокоило и разочаровало.
— А по-моему, надо смотреть на вещи проще, сестричка! М-да... — Он приблизился к ней и продолжал с многозначительной улыбкой: — Наша гостья разведенная? Разведенная. Сама нам сказала! Значит, свободная женщина! Приехала сюда. Ищет приключений! Почему бы нет в таком случае?
— Филипп! Это унизит тебя самого! А я воображала, что ты в нее влюблен...
— Влюблен? — Он поколебался: — В конце концов, ведь ради этого люди и влюбляются, сестричка...
— Ради чего... этого?
И вдруг она его поняла, и ее нежное лицо вспыхнуло.
— Нет, я не верю! Не верю. Ты притворяешься. Я предпочитаю, чтобы ты действительно был влюблен, чтобы ты страдал!
— А если я не хочу страдать?
— Филипп, скажи, все мужчины рассуждают так? — спросила она с негодованием и страхом.
— Пройдись мимо шантанов на Соляном рынке — сама увидишь.
— Нет, нет! Скажи, что ты туда не ходил!
— Ну хватит, Неда! И отец тебе твердит: ты ведешь себя порой, как ребенок. Ты же в Вене жила, не в деревне!
Но она не отрывала от него глаз.
— А он... он ходил туда?
— Кто? А, твой консул!.. Можешь быть спокойна. Он пай-мальчик. А вот наш сосед там частый гость.
— Я ничуть не удивлена, — промолвила она, и ее золотистые глаза потемнели. — От пьяницы всего можно ждать...
Стукнула входная дверь, и она замолчала. Вошел отец — грузный, осанистый, с длинными торчащими усами. Как и они оба, он был одет нарядно — в праздничной визитке, в белом крахмальном воротничке.
— Что, старуха уже успела набаламутить? — начал он без обиняков, в своей обычной манере, громко и резко.
Его грубый вопрос, полный озабоченности, больно уколол Неду. Прежняя тревога проснулась и удвоилась. Она внутренне съежилась и почувствовала себя униженной и жалкой.
— Леандр сказал, что пока не было случая поговорить.
— Не было случая? Ха! Прикатила из эдакой дали и будет молчать?
— Папа, ты не имеешь права! Леандр никогда не лжет! Правда для него всего дороже!
Неда едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Брат тотчас принял на себя роль посредника.
— Все же надо обдумать, как действовать, если наше проклятое невежество отпугнет его мать и она в самом деле заартачится...
— А там как бы и консул не начал нос воротить от нашей Недки!
— Папа! — воскликнула она.
— Что, папа? Ты думаешь, что мужчины...
— Прошу тебя, папа...
— Опять ты за свое? Пора бы поумнеть! Верно, Филипп. Подумать надо! Так мы этого не оставим!
— Ты меня все больше унижаешь, — сказала Неда оскорбленно.
