— Это ненужный разговор, — заметил сухо Сен-Клер. — Будинов — помощник моего друга доктора Грина. Я полагаю, этого достаточно.
Филипп тотчас же кивнул и продолжал так, как будто его не прерывали.
— Я говорю о людях, которым вовсе не улыбается стать мужиками какого-нибудь русского князя... в какой-нибудь задунайской губернии! Да, господа! Нам тоже известна цель России — проливы! Нам известно пресловутое завещание Петра Великого!
— О! Спасибо, что вы мне напомнили об этом завещании! Я непременно включу это завещание в свою корреспонденцию, господа! — воодушевилась Маргарет и одарила Филиппа обольстительной улыбкой.
— Любопытно, в какой из наших столиц сотворили это пресловутое завещание? — спросил Позитано.
— Как, вы считаете, что оно фиктивное?
— Уж не принимаете ли вы его за подлинное?
— Да, разумеется. То есть не знаю! Но публика любит сенсации, маркиз! Только представьте: первый шаг в осуществлении окутанного тайной плана завоевания Европы!..
— Но это, право, фантастично! — воскликнула Маргарет. — Я уже вижу заголовок самым жирным шрифтом: «Если Россия упрочится на Босфоре, она шагнет и на Суэц!» Почему вы смеетесь, маркиз?
— Нет, нет! Я просто восхищаюсь вами, дорогая миссис Джексон!.. Продолжайте, господин Задгорский! Я вас прервал на самом интересном месте, извините.
— Мы говорили о войне! — сказал Филипп и мгновенно впал в тот торжественный тон, в который легко впадал, высказываясь в избранном обществе, а сейчас он к тому же испытывал и вполне понятное волнение. — Предположим невероятное! Предположим, что русские выиграют войну!
Несмотря на оговорку, это были дерзкие слова, тем более недопустимые для болгарина, что были сказаны в присутствии друга и советчика турок Сен-Клера. Но именно потому, что они были дерзкие и недопустимые, именно потому, что все это давно уже мучило Филиппа, он произнес их с таким самообладанием, что все удивленно на него воззрились.
— Россия сама предлагает мир и в ближайшее время отведет свои войска за Дунай, — произнес майор.
— Пожалуйста, майор, дайте господину Задгорскому высказаться!
— Моя мысль, госпожа Джексон... моя мысль, господа, состоит в следующем: что сталось бы с нами, если бы случилось так, что Россия… не превратила бы нас в губернию, а просто, как бы это выразиться, просто на болгарских землях создала бы какое-нибудь государствишко! И я спрашиваю тех, кто начал эту войну — они всегда кричат, что воюют ради блага болгарского народа, — я спрашиваю их: какая судьба ожидает подобное государство? Потому что, как сказано в «Общественном договоре» Жан-Жака Руссо... — Филипп уже был готов процитировать отрывок из знаменитого сочинения, но Позитано усмехнулся, закивал головой, и он предпочел продолжить: — Какие возможности, повторяю я? Обширные рынки, какие у нас сейчас есть? Или развитие промышленности? А может быть, видную роль на европейской дипломатической арене?..
