– По сто грамм законных фронтовых, как и положено, – сказал Усман, наполняя до краев стаканы из пузатой темной бутылки. – И за наш общий первый успех!
– За успех!
– И за победу!
Разведчики и гидрографы сдвинул стаканы, дружно выпили. Стали быстро закусывать.
– Заканчиваем и на выход! – приказал Серебров.
– А с фрицем как быть? – спросил Зарипов.
– Посадим за руль. Он до штаба повезет, – сказал Серебров и повторил: – На выход!
Раздался телефонный звонок. Разведчики примолкли, вопросительно посмотрели на Сереброва, как бы спрашивая его о том, как быть: брать трубку или не брать? А телефон продолжал звенеть резко и властно.
Ввязываться в новую неопределенную ситуацию Вадиму Сереброву никак не хотелось. Достаточно того, что и так потеряли много времени на овладение блиндажом. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Машина есть, мотор завели, и шофер появился. Что им еще надо? Отваливай поскорее и дуй напрямую к штабу.
Но телефон настойчиво и требовательно звенел и звенел. Вадим мысленно чертыхнулся. Не взять трубку – значит невольно вызвать подозрение и даже тревогу там, в Феодосии, в штабе. Что звонили именно оттуда, Серебров не сомневался. Кому же еще, как не дежурному в штабе, придет в голову трезвонить по полевому телефону глубокой ночью? А если взять, то штабной дежурный по голосу догадается, что в блиндаже чужие люди и поднимет тревогу. Как ни крути, а результат один.
Все эти мысли стремительно пронеслись в голове, и Серебров, поколебавшись, кивнул Громову:
– Послушай! – и добавил, кивнув на немца: – А этому рот заткните.
Юрченко и Артавкин отвели немца в угол и затолкали ему в рот кляп из свернутой пилотки.
Алексей снял трубку, приложил к уху.
– Але, Але! Слушаю! – по-немецки произнес он.
– Какого дьявола не берете трубку? – послышался властный гортанный голос. – Заснули там, что ли? Я вам покажу, как спать на посту!
– Мы тут… понимаете… на улице холодно…, – плел несуразицу Алексей, внимательно прислушиваясь.
– Ты что там бормочешь? Это ты, Фриц Мюллер?
Алексей обрадовался такой удаче, что его принимают за Фрица.
– Да, да!….
– Пьяный, что ли?
– Ну, есть немножко….
– Только появись в штабе! Я тебе завтра утром яйца оторву и в твою пьяную глотку засуну! Понял, свиная рожа?
– Понял… Виноват!..
– Я с тебя три шкуры спущу, каналья! Немедленно позови обер-лейтенанта Германа Герлица!
– Германа Герлица? – переспросил Громов, вспоминая, как час назад вел «беседу» с этим немцем, отвлекая его внимание и давая возможность Сагитту Курбанову незаметно приблизиться и прикончить обер-лейтенанта.
