Габриель расхохоталась.
— Ты хороший человек, — сказала она, целуя отца в морщинистую щеку.
— Это мой старый проверенный метод, — улыбнулся Харрисон.
— Весьма практичный к тому же, — заметила Симона. — Этим ребятам еще многому предстоит научиться… — Она шутливо подергала Габриель за каштановый локон. — Я думаю, мы готовы.
Лицо Харрисона стало серьезным.
— Дочка, — начал он, предлагая руку невесте, — можно?
— Я люблю тебя, — тихо произнесла Габи. — И всегда любила за то, что ты сделал для меня и Рафа. Конечно же, папа, — она взяла его под руку, — можно.
Симона удовлетворенно улыбнулась, услышав, как рассмеялась Габриель, увидев коляску, запряженную парой гнедых лошадей, и кучера в высокой шляпе. Харрисон помог им сесть в коляску, а сам устроился рядом с кучером. Послеполуденное солнце разливало по небу золотое зарево. День сдержал свое обещание, а Симона сдержит свое.
Перемирие.
— Ну, вот и он. — Голос Габриель был странно тихим.
Люк стоял рядом со своим шафером.
— Да, — сказала Симона. — Вот и они.
— Смелее, mon ami, — подбодрила ее Габриель.
— Сегодня смелости у меня достаточно, — заверила ее Симона. — Хватит даже для тебя, если вдруг понадобится.
— Мне это не требуется.
— Я знаю. — Симона улыбнулась.
Фотограф сделал еще несколько снимков, когда они вышли из коляски. Симона старалась запечатлеть в памяти все. Богатый аромат осенних роз, исходящий от букета невесты. Блеск фамильного жемчужного ожерелья Дювалье — что-то «взятое взаймы». Симона настояла на этом обычае. Ожерелье принадлежало ее матери, смерть которой повлияла на судьбы и Симоны, и Габриель.
Невеста приняла его с любовью и гордостью.
— Ты это сделаешь, — прошептала Симона, в последний раз осмотрев Габи с головы до ног перед тем, как Харрисон взял свою дочь за руку, чтобы проводить ее к беседке, где их ждали Люк и Рафаэль. — Ты со всем прекрасно справишься.
Люк и Раф. Ночь и День, как прозвали их в детстве. Братья по духу теперь были связаны и родственными узами. Симона искренне радовалась за своего брата, поскольку теперь он снова сблизится с Рафаэлем.
Жизнь Люка станет от этого богаче, как могла бы стать и ее жизнь…
Симона едва слышала слова церемонии. Она запоминала картины этого торжественного дня. Люк в черном узком галстуке, уверенный в своей любви к Габриель. Невеста, светящаяся от любви к жениху. И Рафаэль, который умел страстно любить и никогда не оглядывался назад, молчаливо наблюдающий, как его отец передает дочь Люку.
