Комбайн стоял, придавив хедером рожь. С мотовила на перебитом стебле свисал и покачивался на ветру колос. Чёрные цепи лоснились. От горячих железных боков пахло краской.
Витька любил эту умную махину, к концу лета приходившую на семигорские поля. В иные дни до вечерних сумерек выстаивал на мостике в пыли и грохоте, терпеливо выжидая, когда приветивший его Макар Разуваев подзовёт и положит его руки на штурвал, рядом со своими руками.
Вчера он не пришёл к Макару и теперь чувствовал себя виноватым.
У Семигорья рокотал трактор: разгневанная Женька ещё не доехала до села. Он только что повстречал её. Женька приостановила трактор, повернула к нему укрытое до глаз косынкой, серое от пыли лицо, сквозь грохот мотора крикнула:
— Батька в кузне?
И, не дождавшись ответа, ругнулась, махнула рукой, погнала трактор к селу. Что-то у Макара случилось.
За комбайном слышалось постукиванье: Макар был там. Витька переступил босыми ногами, поскрёб грудь — подойти он робел.
— На сухом месте забуксовал? — услышал он знакомый негромкий голос.
Витька оправил рубаху, подошёл.
Макар сидел на корточках, из ведёрка щепкой доставал и задавливал в шприц солидол. Навернув на шприц крышку, он прибрал ведёрко в ящик и только теперь взглянул на Витьку.
— Ну, здравствуй! — сказал он и улыбнулся широко поставленными весёлыми глазами.
— Здравствуйте, — хмуро ответил Витька и подумал: «Чего уж — «здравствуй!», давай ругай…»
Макар чистой тряпкой отёр шприц, будто мокрое яичко полотенцем, передал Витьке.
— На-ка держи…
Витька обеими руками принял шприц, ладонями ощутил тепло гладких боков, но не поверил Макару и стоял, выжидая.
— Чего же ты? Работай!..
Витька быстро и осторожно подлез под разогретую недавней работой и солнцем машину.
— Что случилось-то, Макар Константинович? — спросил он.
— Серьга на тракторе полетела. Работай пока.
Витька медленно пробирался среди цепей и шестерён, тряпкой очищал маслёнки, старательно шприцевал. Временами он видел Макара. Макар стоял на мостике, глядел из-под руки туда, где на краю поля женщины вязали снопы. Витькиного любопытства он не замечал. Зато Витька снизу хорошо видел его широкое лицо с резкими буграми скул, ровно, почти дочерна, обожжённое солнцем, и даже глаза, всегда ясные, спокойные, сейчас затенённые заботой.
Многих парней и мужиков знал Витька в своём Семигорье и в окрестных деревнях, но Макар был всем мужикам мужик.
