Мальдивы встретили нас ярким солнцем, белым песком и райской природой. Элс снял для нас огромную отдельностоящую виллу на острове Дхонакули, на атолле Хаа Алиф, и пока мы плыли туда на яхте, рассказал про этот островок, заверяя, что мне там должно понравиться, потому что только пять процентов острова застроена, а в остальном полностью сохранена девственная природа.
И мне действительно там очень понравилось. Виллу со всех сторон окружал тропический лес, и казалось, что мы одни в целом мире. Я могла выбирать и либо загорать в павильоне возле нашего бассейна, а могла ходить на наш частный пляж. А на другой стороне острова жизнь бурлила, и Элс всячески старался меня втянуть в неё. Здесь было масса развлечений – начиная от теннисных кортов и пляжного волейбола, и заканчивая водными лыжами, дайвингом и «фототурами» на гидроплане.
Но как-то это мало радовало, потому что я до сих пор не могла простить себе смерть Ветара. Меня преследовал его удивлённый взгляд, когда я проткнула его, и я чувствовала себя убийцей и предателем. То, что я просто хотела его отвлечь на пару секунд, чтобы Элс выбрался из угла, и никак не предполагала, что мой защитник использует моё оружие для убийства, служило слабым оправданием. Не помогало даже то, что я понимала, что должен выжить либо Элс, либо охотник, и меня постоянно мучили угрызения совести. А больше всего меня пугало, что будет ещё встреча с Ермилом из нашего клана, и я терялась, когда спрашивала себя, как отнесусь к победе того или иного, и что сама сделаю, когда он встретится с Элсом и на чью сторону встану.
Понимая, что со мной происходит, Элс всячески старался меня отвлечь, но теперь я всё воспринимала без энтузиазма, и как бы он не старался меня развлечь, веселиться мне уже не хотелось. В конце концов, на четвёртый день он оставил меня в покое, перестав тягать на другой конец острова, чтобы в очередной раз погрузиться с аквалангом, или заняться парасейлингом.
Его отношение ко мне вообще изменилось, впрочем, как и моё. Вспоминая наказание за последнюю пакость, я поняла, что шутки кончились, и если я буду что-нибудь делать и дальше, то это будет восприниматься как приглашение. Я до сих пор помнила, как млела в объятиях Элса, и как всё внутри горело от желания, и понимала, что начни он меня снова целовать, я уже перестану прислушиваться к здравым доводам рассудка и брошусь в омут чувств с головой, а это ужасно пугало. Элс же теперь вёл себя не так самоуверенно и перестал меня провоцировать, просто неотступно следя за мной взглядом. Да и сам взгляд изменился. Это уже был не взгляд парня, который пойдёт на что угодно, чтобы добиться своего, или - не холодный взгляд защитника, для которого важна победа в Игре, а взгляд парня, который испытывает что-то большее, чем просто желание победы или обладания. Точно также на меня когда-то смотрел Дан, и теперь я не знала, что мне с этим делать.
