Нахмурившись, он крутил в руках пресс-папье. И взгляд его глаз говорил, что она обидела его.
— Люди находят вас грубым, да? Вот почему вы сравнили себя с медведем?
— Этот зверь-одиночка, а я обычно нахожу приятную компанию. — Его глаза неспешно путешествовали по ее фигуре. — Или по крайней мере довольствуюсь неожиданной встречей.
Она крепче прижала пакет.
— Может быть, вы так сильно сжимаете книги потому, что робеете передо мной?
— А вы изучаете меня?
Он улыбнулся:
— По крайней мере навел справки.
Она прикинула, кого же он мог спросить о ней? Ее дядю, Питера, Жоржетт? Когда же он успел сделать это?
— И для чего вам это?
Он наклонился к столу, приведя в порядок перо, лист бумаги и карманные часы.
— Вы заинтриговали меня.
Она смотрела ему в глаза, стараясь не придавать особого значения его словам и боясь перейти границу официальных отношений. Она не сделала ничего предосудительного. Не флиртовала, как Жоржетт. У нее не было ни яркой внешности, ни соблазнительной фигуры, которая могла бы привлечь мужчину. Она не блистала ни остроумием, ни умом. Она была просто девушкой, которая любит книги.
Поэтому его утверждение казалось ей фальшивым и рождало непонятную тревогу.
Она постаралась выбросить из головы нелепые фантазии и протянула пакет:
— Это вам, милорд. Доставлено в целости и сохранности.
Она прошла к столу и положила книги на стол. Расписка, лежавшая наверху, ждала его подписи. Она пододвинула ее поближе к нему:
— Подпишите, и я ухожу.
— Но… я не могу сделать это.
Она удивленно взглянула на него:
— Вы раздумали? Вам не нужны книги.
— Отчего же? Нужны, но я могу подписать, только если они станут моими.
Она слегка подтолкнула расписку, а про себя подумала: может быть, он не в себе? О чем он говорит?
Его бровь поднялась, и в глазах снова появился блеск, недобрый огонек, который мог быть в глазах мужчины, если он решил пойти на все, чтобы обладать женщиной. Чтобы добиться ее склонности.
— Я хочу сказать, что не готов подписать вашу бумагу. Что, если книги совсем не те, которые я заказывал? Что, если это снова досадное упущение?
Она настойчиво подтолкнула пакет. Виконт приподнял другую бровь.
И снова в его взгляде промелькнуло что-то дерзкое.
— Единственное упущение, которое мы допустили, случилось потому, что вы намеренно переложили пакет, — сказала она. — Причем дважды.
— Так-так, обвиняете невинного покупателя. — Он подвинулся в кресле, сложив руки на груди, но и эта поза лишь подчеркивала его мужественность. — Я теперь превратился в жертву.
