- Да кто ты такой? «Нас бы подавили!» Ты присягу давал!
Помнишь, что там написано? Не щадя жизни!
Полковник встал, кулаки в стол, набычился и забрызгал слюной:
- Этот твой идиотина! – Казалось, глазные яблоки сейчас
дуплетом выстрелят в Тремасова. – Не смог пацана заластать! Ему
что, теперь новую форму за его разгильдяйство? Может, обоим вам
по ордену дать?
- Слышь ты, Кадаффи недорезанный!
Пантелеев на секунду закрыл глаза. Случилось то, чего больше
всего боялся. Тремасов превращался в берсеркера. В такие
моменты от Лехиного голоса даже за железными дверями жулики
падали в обморок.
- Ты там был, обмудок ебаный?.. – Тремасов на глазах
полковника вырастал в размерах.
Следующие замысловатые выражения Козымасов уже не
слышал. В обморок он не упал. Плюхнулся в кресло, раскрыв рот.
В кабинет забежал трясущийся капитан, махнул хвостом и
испарился. Пантелеев схватил Алексея и потащил. На первом
этаже Тремасов пришел в себя.
- Валим, Леха! – Командир забыл уставные обороты. – Быстрее
к своим!
Квадратная челюсть Козымасова тряслась, слова путались:
- Сережа! Капитан! Карпов, принеси новый мундир! Или брюки
хотя бы.
32
Кабанов
Армия, школа милиции – политическая вакханалия не затронула
Дмитрия. Двадцатилетнего парня интересовали: бодибилдинг –
государство кормило военных и курсантов неплохо; девушки –
молодость и здоровый образ жизни – кладовая тестостерона; техника – школа милиции слыла образцовой, материальная база
лучшей в Поволжье, очное обучение предполагает массу времени
для самоподготовки.
В середине девяностых новоиспеченный лейтенант вернулся в
родной город. «Лихими» 90-е годы 20 века позже назвали те, кто в
то время прокачал ситуацию, урвал кусок, кто предпочел
сиюминутную
выгоду
спекуляций
перспективе
развития
отечественного производства.
Девяностые – годы политической чехарды, становления кланов, потери идеологии, насаждения рыночной экономики «банановых»
республик. Убийцы, вымогатели и разбойники назвались
«братками», преступный сговор объявили «бригадной» работой.
Ай, какая лихость – девятка «мокрый асфальт», турецкая куртка, под мышкой переделанный «газовик»! И контрамарка на нары или
на кладбище. Граждан отравили клизмой лживых легенд. Жертвы
стокгольмского синдрома с восхищением пересказывали анекдоты
про водителей Мерседесов и запорожцев.
Оставшееся в наследство уголовное законодательство еще
