Джон все еще чувствовал слишком сильное головокружение, чтобы рисковать принимать пищу.
— Нет, пока нет.
— Может, хотя бы чай с печеньем? — с некоторым сомнением предложила Дора.
Джон рассмеялся и тут же скривился от боли.
— Черт! Ты говоришь прямо как моя бабушка.
— Знаешь, а бабушки обычно мудрее нас. Спасибо хоть на том, что я не выгляжу словно твоя бабушка, — добавила Дора с ноткой сарказма на тот случай, если на ее лице отразились слишком уж нежные чувства.
Джон потянулся и коснулся ладонью ее щеки. Это прикосновение отозвалось в ее теле сладкой дрожью наслаждения. Все ее тело жаждало его прикосновений, объятий, любви.
Пальцы Геннона пробежали по ее волосам, не повинуясь больше воле своего хозяина. Кожа Доры была как шелк, теплая и нежная. Неожиданно его эмоции заглушили голос разума. Больше Джона не останавливал его внутренний голос.
Тонкий запах ее духов оказался последней каплей, и с этого момента Джон уже четко знал, что чувствует к нему Дора. В его ушах уже звенели ее страстные стоны, а в серых глазах, внезапно ставших томными и зовущими, он увидел страсть, выплескивающуюся наружу. Сумасшедшее желание захватило их обоих.
Геннон отдернул руки, будто коснулся раскаленного металла.
— Нет, Дора, нет, — сказал он. Слова выговаривались с трудом. И он отступил, сохраняя между ними дистанцию, пока у него еще хватало силы воли.
Она, наверное, колдунья. Да, так и должно быть. Дора Кавана крадет сердца у мужчин и делает их своими пленниками. При этом они еще остаются ей благодарны. Ричард считает себя счастливейшим из мужчин, и теперь Геннон понимает, почему…
Он с трудом переключил свое внимание на сломанные ребра, сознавая, что дальше ему будет только хуже. Скоро его тело ослабнет настолько, что он уже не сможет бежать.
Джон вынул таблетки, которые ему оставил врач. Дора повернулась и трясущимися руками наполнила стакан водой. Он попытался было обрести уверенность, видя, как дрожат ее руки, но напрасно. Джон через силу проглотил пару таблеток. Теперь физическое состояние стало для него чем-то незначительным, гораздо сильнее и мучительнее была боль в сердце. Эта женщина никогда не будет его…
— Джон… — Он почувствовал, что ему неприятно, когда Дора произносит его имя таким тоном. Мягко, неуверенно.
— Дора, не надо, пожалуйста!..
— Джон… я должна тебе что-то сказать…
— Нет! — Геннон резко повернулся, кухня закружилась и закачалась у него перед глазами. Он взмолился про себя: «Господи, помоги мне!» И тут, словно в ответ на его молитву, раздался долгий и настойчивый звонок в дверь. На мгновение оба застыли. Звонок повторился, и Дора двинулась в прихожую.
