Шофер с тяжелой от постоянного недосыпа головой, воспользовавшись минуткой, сразу же прижался лбом к жесткому ободу руля и за ровным урчанием мотора не услышал ни вскрика своего шефа, ни треска потревоженных кустов. К тому же по дороге в этот самый момент загрохотали танки. Они подняли такой столб пыли, что скрыли от глаз и дорогу, и придорожные кусты.
Пистолетное дуло, больно надавившее на живот чуть повыше ременной бляхи, и фраза: «Вы будете геройствовать или предпочитаете вернуться домой?», вежливо произнесенная с едва уловимым акцентом, застали шофера врасплох. Он с шумом заглотнул воздух, закашлялся и стал таким синюшно-бордовым, что Крутицыну даже пришлось постучать несчастного по спине, чтобы привести в чувство.
Немец оказался понятливым и, испуганно кося в отливающие сталью васильковые глаза, без раздумий выбрал второй вариант — геройствовать ему как-то не хотелось.
— На всякий случай, предупреждаю: стреляю без промаха — прошу поверить на слово. И если попытаетесь делать глупости — пристрелю. По крайней мере, первую пулю получите вы — это я как офицер русской армии обещаю наверняка, — задушевно и даже как-то интимно сказал Крутицын, наклонившись к пунцовеющему уху немца.
Со стороны казалось, что штабной офицер о чем-то мило беседует со своим шофером, демократично пересев к нему на переднее сиденье. Деморализовав противника, счетовод быстро изложил немцу, что от того требуется, пообещав сохранить жизнь, если все пройдет гладко.
В шестом часу пополудни, когда звуки дня стали чуть спокойней, мягче и недалекий уже вечер начал потихоньку копиться в оврагах и лесах, к воротам временного лагеря для военнопленных подъехала штабная машина. Не заглушая мотора, первым из нее выскочил шофер с совершенно бескровным лицом и остекленевшим взглядом. «Наверное, нагоняй от начальства получил», — подумал обер-лейтенант, начальник лагерной охраны, и сам отчего-то заволновался.
Шофер проворно распахнул заднюю дверцу, и из кабины вначале неторопливо высунулся длинный щегольской сапог, а вслед за ним, блеснув серебряными шнурами на погонах и лакированным козырьком фуражки, вылез и сам офицер. «Майор. Штабная крыса… И чего его принесло?» — с тревогой подумал начальник охраны, скорым шагом направляясь к нежданному гостю. Тем временем майор — правая рука с небрежным видом опущена в карман галифе, — что-то быстро сказав тут же последовавшему за ним шоферу, двинулся навстречу обер-лейтенанту.
