— Отлично. Тогда почему же ты так стремилась трястись на поезде вместо того, чтобы принять мое приглашение поехать на машине?
— А тебе не приходило в голову, что я просто могу предпочитать свое собственное общество твоей компании?
— Неужели тебе так со мной трудно? Легкий румянец залил ее щеки.
— Очевидно, тебе очень хочется услышать правду, — сказала она. — Ну что ж, да, трудно.
— Я уничтожен, — сказал Джош с издевкой. — Что же я должен сделать, чтобы ты расслабилась?
Она ничего не сказала.
— Так что? — спросил он беззаботно. — Значит, надежды на искупление у меня нет?
Они въехали на шоссе, ведущее к Лондону.
— Я не совсем понимаю, чего ты добиваешься, Джош, — сказала Энни холодно. — Ты не делаешь секрета из своего отношения ко мне. Хотя, честно говоря, мне на него глубоко наплевать. Но постарайся не льстить своему самомнению и не думать, что я наслаждаюсь твоим обществом!
Джош вел машину и молчал. Его молчание так затянулось, что в конце концов Энни ощутила сильнейшее желание посмотреть на него. Четкий, суровый профиль Джоша показался ей словно изваянным из корнуолльского гранита.
Почувствовав внезапное желание поддеть его, Энни не выдержала:
— Означает ли это, что ты собираешься дуться всю дорогу до Лондона?
Он хмуро посмотрел на нее.
— Мне не хотелось бы подавать тебе дурной пример.
Энни задержала дыхание, но, несмотря на все свое раздражение, невольно рассмеялась.
— Ну ладно. Может, нам стоит объявить перемирие, хотя бы до конца нашей поездки?
— Вношу поправку. Как насчет того, чтобы объявить перемирие на более долгий срок? Ну, скажем… до полуночи? — Легкий тон противоречил пристальному взгляду его глаз.
— Что это значит?
— А это значит, что когда мы окажемся вечером в ресторане, то будем обязаны разговаривать в более цивилизованной манере.
— Ну, тогда твоя поправка кажется мне абсолютно бессмысленной, — ответила Энни, — так как я вовсе не собираюсь принимать твое приглашение.
— Завтра я уезжаю из Англии по делам. И очень хотел бы узнать тебя поближе, Энни. Так могу я пригласить тебя на ужин сегодня вечером?
Она открыла было рот, чтобы отказаться, но он бросил на нее быстрый взгляд своих темно-синих глаз и тихо добавил: «Пожалуйста!»
Решительный отказ заглох у нее в груди. Если она пойдет на ужин с ним сегодня вечером, то это будет означать полное отсутствие у нее здравого смысла и чувства самосохранения. Но где найти силы сказать «нет» Джошу Айзеку, когда он так на нее смотрит?
