Пока Илья Ковров (новгородский) изучал бедекеры, а Илья Ковров (новосибирский) встречался с читателями, Эдик тщательно выпытывал у опытных людей, сколько стоит килограмм белого египетского золота и что можно получить за десяток химических карандашей или пару расписных деревянных ложек.
Он так и впивался в каждого человека. Он не упускал возможности понять, кто перед ним и как его можно кинуть. Если честно, Эдик только один раз в жизни лопухнулся. В детстве. Когда встретил в лесу шпиона. Непонятно, что мог делать шпион в нашем темном, затерянном среди болот селе, но это был настоящий, это был иностранный шпион.
Сперва Эдик услышал шаги и они показались ему незнакомыми.
Эдик отлично знал шаги всех жителей нашего села. Он с закрытыми глазами мог сказать, идет по улице его мама, или хромает кузнец Харитон, или мчится, сшибая репьи, его приятель Илья, или, скажем, хлюпает по грязи председатель сельсовета Хромов.
И, подняв голову, действительно увидел чужого человека.
Мужики в нашем селе ходили в телогрейках, ну, кое-кто в бушлатах и в шинелях военных лет, а на появившемся перед Эдиком шпионе поскрипывала удобная кожаная куртка с металлическими застежками. На голове красовался плоский берет, на ногах узкие сапоги и такие же узкие брюки из простого, но, видимо, крепкого материала. Чувствовалось, что это дорогие добротные вещи. Они нигде не жали и не давили. Они в принципе не могли доставлять хозяину неудобств. Шел тысяча девятьсот пятьдесят второй год. Холодная война была в разгаре, она не могла обойти наше село. Имей Эдик возможность, он, конечно, сразу бы бросился в сельсовет или в стройконтору за подмогой, но шпион присел на корточки прямо посреди узкой тропинки и уставился на Эдика так печально, что в какой-то момент тот подумал, что шпиону надоело служить врагам социализма.
«Ты играй. Я тебе не буду мешать».
Не наш, не наш человек, получил Эдик новое подтверждение.
Любой местный мужик поинтересовался бы, какого черта Эдик здесь делает, а этот сразу — играй. Как будто можно играть на глазах настоящего иностранного шпиона. Эдик как-то по особенному почувствовал себя. Латаные штаны, латаная рубашка, стоптанные сапоги, руки в царапинах и в цыпушках. Немея от страха, Эдик ждал, каких сведений потребует от него иностранный шпион. Он страшно жалел, что никаких особенных секретов не знает. Ну, отливает кузнец Харитон картечь из казенного свинца, ну, чистят пацаны соседские огороды. Правда, мама недавно шепталась с начальником дорстроя. Приезжал начальник в село и о чем-то шептался с мамой. Может, о новой грейдерной дороге до районного центра.
