Что же до того, чтобы скармливать приплод собакам, никогда, сказал дедушка, не наступит день, когда олениха — или женщина — отдаст своего детеныша собаке, так что он знает, что это ложь.
И это правильно.
Я почувствовал, что мое отношение к католикам начинает меняться к лучшему. Дедушка сказал, что нет никакого сомнения, что католики хотят добраться до власти… но, сказал он, если у тебя есть боров и ты не хочешь его лишиться, позови его сторожить дюжину добрых людей, каждый из которых не прочь его украсть. Тогда, сказал он, боров будет в такой же безопасности, как у тебя на кухне. В городе Вашингтоне, сказал дедушка, все такие мошенники, что должны постоянно друг за другом присматривать.
Дедушка сказал, что добраться до власти пытаются многие, и собачья грызня продолжается в любом случае, с католиками или без. Он сказал, что хуже всего в городе Вашингтоне то, что в нем слишком много проклятых политиков.
Дедушка сказал, что, хотя мы и ходим в церковь баптистов-ортодоксов, он меньше всего хочет видеть ортодоксов у власти. Они, сказал дедушка, запретят виски ко всем чертям, — кроме, может быть, малой толики, которую припрячут для себя. Он сказал, оказавшись у власти, они засушат всю страну.
Я тут же понял, что, помимо католиков, есть и другие опасности. Если к власти придут ортодоксы, у нас с дедушкой отнимут наше ремесло, и, вполне может быть, мы умрем с голоду.
Я спросил дедушку, не может ли быть такого, что воротилы и толстосумы, которые стряпают виски для любителей пахучих бочек, тоже хотят прийти к власти, чтобы убрать нас с дороги, — имея в виду, какой урон мы наносим их доходам. Дедушка сказал, что, без всякого сомнения, они только об этом и думают, давая взятки политикам практически каждый день в городе Вашингтоне.
Дедушка сказал, что точно можно сказать только одно: индеец никогда не придет к власти. Что, скорее всего, верно.
Пока дедушка говорил, мой теленок лег на землю и умер. Он осел на бок, и все было кончено. Я стоял к дедушке лицом, держа в руках веревочку. Дедушка вытянул руку и указал мне за спину:
— Твой теленок умер.
Он так и не признал себя владельцем половины теленка.
Я опустился на колени и попытался приподнять теленку голову, помочь ему встать на ноги, но он повис у меня на руках. Дедушка покачал головой:
— Он умер, Маленькое Дерево. Когда кто-то умирает… Умер значит умер.
Теленок вправду умер. Я сел на корточки и посмотрел на него. Пожалуй, в моей жизни, сколько я себя помнил, наступил самый тяжелый момент. Не стало пятидесяти центов, и больше не будет красной с зеленым коробки конфет. А теперь нет и моего теленка, — который стоит в сто раз дороже, чем я за него заплатил.
