— Не угодно ли посмотреть?
И он указал на землю перед собой.
Взглянув по указанному направлению, я ясно различил на пыльной земле несколько следов.
— Вот эти широкие следы — следы горной обуви, а вот эти женского городского ботинка, — пояснил Холмс.
Он перенес свет вглубь и сказал:
— Впрочем, над этим не стоит задерживаться! Пойдемте дальше! Это интересует меня гораздо более.
И, освещая себе путь электрическим фонарем, мы устремились вперед.
По мере углубления, пещера становилась все уже и уже.
Но вдруг мы остановились в нерешительности.
Пещера окончилась, но дальше шли два узких хода, расходившиеся под углом.
— Куда? — спросил я.
— А это мы сейчас посмотрим! — ответил Холмс.
С этими словами он встал около правого входа и чиркнул спичку.
Спичка горела обыкновенным огнем.
Но когда он проделал то же самое у левого входа, пламя спички сильно потянулось в темный проход.
— Вернее всего, что этот ход имеет сообщение с более высоким местом! — проговорил Холмс. — Идемте-ка, Ватсон, попытаем счастья.
И, снова освещая себе путь электричеством, мы двинулись по левому ходу.
Ход был неровный, делал постоянные зигзаги и двигаться было очень трудно.
Видно было, что это естественная трещина, которую когда-то пробила себе вода. Идти с каждым шагом было все хуже, так как проход становился все уже.
В одном месте он дошел до того, что нам пришлось пролезть несколько сажень на четвереньках, но потом он снова расширился и стал свободнее.
Надо заметить, что этот ход все время подымался в гору и притом довольно круто.
Но вот, наконец, тьма стала редеть и сменилась сначала мутным светом, который с каждым шагом становился все ярче.
Холмс, все время что-то бурчавший себе под нос, потушил свой фонарь и произнес:
— Мы прошли этим проходом приблизительно около ста шестидесяти сажен, поднявшись не менее чем на сорок сажен.
— Порядочно! — ответил я, чувствуя во всем теле большую усталость и ломоту.
Спустя несколько минут мы вошли в небольшую пещеру, выходившую уже на свежий воздух.
Из нее мы вышли на вершину горы и тут остановились.
Следы человеческих ног и лошадиных копыт явственно виднелись около входа в пещеру.
— Отдохнемте, Ватсон! — предложил Холмс.
Мы сели на камни, и я не надоедал Холмсу вопросами, видя по его лицу, что мозг его усиленно работает над разрешением какого-то вопроса.
Минут около двадцати он сидел, низко опустивши голову, весь погруженный в свои мысли.
Но вот он, наконец, поднял голову и твердо произнес:
