На лестнице второго этажа Туманова догнал какой-то первокурсник и, дернув за рукав, что-то прокричал, но из-за шума Андрей ничего не расслышал, и ему пришлось наклоняться к самому лицу паренька, чтобы с трудом разобрать:
— Я говорю: там, в туалете, одного из твоих ребят лупят… Двое…
— Ты ничего не путаешь? — прокричал ему в ответ Туманов. — Точно «моего»? Какого «моего»?
— Ты ведь Туманов? — проорал в ответ подросток. — Ну вот, я и говорю: из твоей группы кого-то лупят… Еврея какого-то…
— Раз «еврея», значит «моего», — вздохнул Андрей, повернулся и побрел назад, уже догадываясь, кого увидит в качестве «жертвы».
В его группе царил полный «интернационал». Были в ней и украинцы, и белорусы, и армяне, и евреи. Но все они, еще лишенные «классовых предрассудков», по- чему-то гоняли только одного — Сергея Кулагина. Били не за то, что он был евреем, не за заносчивость и непонятное высокомерие, не за смешную фигуру угловатого утенка с длинными ногами и унылым носом-клювом, и даже не за пренебрежительные и бесконечные насмешки над однокурсниками, а за… Андрей пытался разобраться, но так и не мог понять, почему именно этот долговязый парень так притягивал к себе неприятности. Даже самый спокойный и незадиристый первокурсник норовил толкнуть плечом уныло плетущегося по коридору Кулагина, не давая себе отчет, зачем он это делает. «Судьба, — смеялся Андрей, разнимая в очередной раз клубок из переплетенных тел, над пыхтящим от бессильной ярости Кулагиным. — Или, как говорят японцы, «карма». Не хочу тебя разочаровывать, Сергей, но если существует переселение душ, то в прошлой жизни ты был козлом отпущения или, на худой конец, макиварой». «Сам козел!» — пыхтел в ответ Кулагин и горделиво удалялся с «поля боя», чтобы быть битым вновь за следующим углом. «Не пойму в чем дело, — признавался Андрею Еременко. Я — спокойный мужик, как противник, он меня не интересует, но подчас руки «чешутся» даже у меня… В чем дело? Или мне одному кажется, что он смотрит на всех как на… Кхм…Раньше за такие взгляды на дуэль вызывали… Нелегко будет этому парню в жизни…»
Решительно распахнув дверь туалета, Туманов подошел к двум парням, с довольным «уханьем» обрабатывающим кулаками вжавшегося в угол Кулагина, и, крепко прихватив их за шиворот, стукнул головами, гася боевой азарт.
— Ты чего?! — возмутились они в один голос, но, узнав известного в училище задиру, от дальнейшей дискуссии на эту тему отказались.
