«Как мне его предостеречь?» — недоумевал мистер Ван-Уик, как будто капитан Уолей находился на расстоянии многих миль и не мог услышать злобных наветов.
Стерн внушал мистеру Ван-Уику безграничное отвращение. Сообщить об его угрозе такому человеку, как Уолей, казалось буквально непристойным. Открытое обвинение в преступлении было бы менее подлым и оскорбительным, чем этот намек, отмеченный унизительным клеймом шантажа. «Какое обвинение можно выдвинуть против него? — спрашивал себя мистер Ван-Уик. Капитан Уолей был кристально честным человеком. — И с какой целью обвинять?» Высшая сила, которой доверял этот человек, казалось, сочла нужным не оставить ему на земле ничего, что бы могло вызвать зависть, — ничего, кроме корки хлеба.
— Не хотите ли попробовать? — спросил он, слегка придвигая блюдо.
Вдруг мистеру Ван-Уику пришло в голову, что, быть может, Стерн добивается командования «Софалой». При всем своем цинизме он был потрясен, увидев в этом как бы доказательство того, что ни один человек не может оградить себя от своих ближних, если он не достиг еще самой низшей ступени нищеты. По мнению мистера Ван-Уика, не стоило обращать внимания на такого рода интригу; но все же, имея дело с таким идиотом, как Масси, Уолей должен быть предупрежден.
Большие смуглые руки капитана Уолея лежали по обеим сторонам его пустой тарелки; косматые брови были сдвинуты над глубоко запавшими глазами; он сидел выпрямившись и в этот момент неожиданно заговорил:
— Мистер Ван-Уик, вы относились ко мне всегда с величайшей добротой.
— Дорогой мой капитан, вы придаете слишком большое значение тому простому факту, что я — не дикарь. — Ван-Уик, возмущенный мыслью о темных происках Стерна, решительно повысил голос, словно помощник скрывался где-то поблизости и мог его слышать. — Я воздаю лишь должное человеку, которого научился уважать, и это уважение ничто поколебать не может.
Легкий звон стекла заставил его оторвать взгляд от ломтика ананаса, который он разрезал на своей тарелке.
Капитан Уолей пошевельнулся и опрокинул пустой бокал.
Заслоняя глаза рукой и опираясь на локоть, он другой рукой, не глядя, шарил по столу, разыскивая бокал, но так и не нашел. Ван-Уик смотрел на него, пребывая в оцепенении, словно произошло что-то знаменательное. Он не знал, что его так испугало, но на секунду позабыл о Стерне.
— Что такое? В чем дело?
А капитан Уолей, отвернувшись, пробормотал глухим взволнованным голосом:
— Уважение!
