Овцы, казалось, не верили своим ушам, и Бейб на всякий случай, чтобы уж сработало наверняка, повторил пароль еще раз. «... Не так я глуп, как выгляжу, — запыхавшись, произнес он, — и добрый день, и я приношу извинения за то, что прошу вас работать в такую отвратительную погоду, надеюсь, вы простите меня?»
Сразу, как он и надеялся, раздался доброжелательный рокот голосов.
— Невероя-я-я-ятно! Он знает паро-о-о-оль!
— Какие приятные мане-е-е-е-ры!
— Не как у тех скве-е-е-ерных волков!
— Что мы должны делать, молодой хозя-я-я-я-ин?
Торопясь, так как понимал, что время летит, Бейб сначала вежливо попросил их внимания и затем объяснил маршрут.
— И я был бы вам чрезвычайно благодарен, — сказал он, — если бы вы запомнили все эти пункты. Держитесь плотнее друг к другу, бегите ровно, не слишком быстро, не слишком медленно, и проходите точно в середине всех трех ворот, будьте добры. Как только я войду в круг, не могли бы те четверо из вас, у кого надеты ошейники (между прочим, они вам очень идут), выйти из этого круга. И затем, если бы вы любезно согласились проследовать в финишный загон, я был бы вам очень признателен.
На эту речь ушло время. И у зрителей, и у судей, и у миссис Хоггет вместе с сотнями тысяч телезрителей возникло ощущение, что ничего более не произойдет, что овцы никогда не сдвинутся с места, что все оказалось дурацкой шуткой, которая не удалась.
Только Хоггет, спокойно стоящий под дождем около Стартового камня, был полон веры в мастерство поросенка-овцепаса.
И вот начались чудеса.
Двигаясь друг за другом попарно, ровно, как гвардейцы на параде, десять овец направились к Центральным воротам; Бейб держался на несколько шагов позади них, спокойный, уверенный, полный достоинства. Они шли строго по направлению к Хоггету, точно посредине ворот, ни секунды не колеблясь, не отклоняясь ни на дюйм. Хоггет не произнес ни слова, не подал никакого знака, не свистнул, не пошевелился. Овцы же обступили его так плотно, что почти касались сапог. Покончив с первой частью маршрута, они устремились к Левым воротам. И опять ровным шагом, не глядя по сторонам, держась так плотно друг к другу, что на всех вместе можно было постелить большую скатерть, они прошли точно посредине Левых и, как один, повернулись к Правым воротам.
Здесь повторилось то же самое. Овцы прошли их безупречно и повернули к Кругу. Судьи все время показывали на своих карточках максимум очков, и зрители замерли как загипнотизированные, а если переговаривались, то шепотом, боясь спугнуть очарование.
