Первую неделю, когда лодки шли по течению Апсиры* Ликур считал, что Киарис, пообещавший легкий и безопасный поход, говорил правду. Но когда они три дня назад свернули в бурный приток, начался форменный ад. Грести против течения, да еще по такой буйной речушке, это оказалось для него за пределами сил.
Как только лодки стукнулись своими плоскими носами о берег, Ликур буквально вывалился за борт от усталости. Боже, пожалуйста, пусть этот путь закончится поскорее! Ну не думал он, простой деревенский охотник на мелкую дичь, что казавшееся таким простым путешествие, обернется такими трудностями.
Впрочем, так стенал и ругался только один он. Все остальные ватажники совсем не считали, этот поход трудным. Наоборот, очень спокойным и легким. А некоторые из них, каждый год поднимались в верховья Апсиры, для своей охоты. Обычно это делалось в самом конце зимы. Когда большинство друидов уходило на север, где на берегу студеного моря, служители природы, несколько недель праздновали приход весны.
В другое время, в эти лесные чащи лучше было не соваться. Потому, что промышляли ватажники отстрелом зверя на мех. Очень прибыльное занятие, тем более местные леса буквально кишели пушным зверьем. Только вот не приведи святые, попасться за этим занятиям на глаза друидам. Те из охотников, от кого отвернулась удача, они просто не возвращались домой. Местные племена очень чутко реагировали на пожелания своих волхвов, забивая дубинами тех кто попался. И даже то, что сейчас на двух лодках их было более пятнадцати взрослых, здоровых мужиков, ничем бы не помогло. В чужом лесу от дикарей здесь обитающих, вдали от своих домов и знакомой местности, в случае обнаружения, у них не было ни шанса. Но прибыль от добытого меха, была настолько велика, что жаждущих быстрого обогащения, за счет даров севера меньше не становилось. Несмотря на то, что каждый год примерно один из пяти охотников не возвращался домой.
Меха этих лесов, очень ценились всеми. Настоящее мягкое и пушистое золото. Сейчас под успокаивающий треск костра, Ликур даже позабыл о боли в ладонях. Его воображение рисовало картины, как он торгует на рынке, отличными шкурами. В своих мыслях он давно настрелял дюжину самых отборных зверей. Это успокаивало и умиротворяло охотника. И даже то, что еще предстояло грести несколько дней, сейчас казалось ему не таким и страшным испытанием.
Но хмурое утро быстро развеяло все мечты, которые под неумолимым натиском предрассветного ветра, выдулись из головы Ликура. Опять проклятья срывались с его губ и нестерпимо жгло руки. Но весла ждали, и отказаться от гребли, значило значительно потерять в доле добычи. Сквозь скрежет зубовный он взялся за треклятое весло.
