Она побежала, держа ребенка под мышкой.
— Твои пророки живут в пещерах, — сказал Самсон мужу, — не строят, не пашут, не пасут. Хочешь — поселись с ними: будешь тогда считать звезды и печалиться, что не так они размещены в небе, как тебе хочется. А кто выстроил дом, у того другие заботы. Ступай домой.
Когда они шли из Модина, Ягир сосредоточенно молчал. Как всегда, Самсон прочел его думу; он и сам с горечью думал о том же; и он отозвался ему и себе:
— Может быть, в самом деле прав тот голый пророк.
— А ты рассудил против него, — тихо и укоризненно сказал Ягир.
Самсон помолчал, потом спросил его:
— Случалось тебе тащить мешок зерна? Когда наполнишь его, сразу не взвалишь на спину: раньше надо его утрясти, чтобы зерно осело и не болталось. Что такое город или страна? Мешок, наполненный людьми. А судья, или царь, или саран должен его трясти, пока все не приладятся друг к другу — и правые, и неправые. Шелах бен-Иувал из Шаалаввима сказал мне умное слово: и правду нельзя подавать к столу полными тарелками.
Долго они шли молча; солнце село, полевые шакалы расплакались от радости, что скоро можно будет войти ужинать на виноградники. Самсон опять заговорил:
— Периззеи, гиргасеи, хиввеи… Что же, всех перерезать?
— За что? — спросил Ягир. — Кого они обидели?
— Или торчать им среди нас навеки, словно кость поперек горла? Проглотить надо кость благо она стала мягкая, словно хрящ у барашка.
— И филистимляне — хрящ? — шепнул Ягир. Самсон покачал головою.
— Кафтор не кость; Кафтор железо; его не проглотишь. Значит — или мы, или они.
Ягир, как и все в то время, иногда тоже умел говорить образами. Он сказал с досадой:
— Кафтор железо. Дан камень; сведи их — будет огонь, и земля загорится.
Самсон остановился, расправил могучие руки, потянулся и ответил бодро и весело:
— Так и надо!
Нехуштан, не принимавший участия в этой беседе, только весело засвистал.
После Модина стали к нему повсюду приходить туземцы, прослышав о мудром судье. Сначала он отсылал их: согласно обычаю, они по своим дрязгам должны были судиться у собственных старост. Но оказалось, что у них уже и старост иногда нет: просто забыли выбрать, живя изо дня в день. Пришельцы взяли у них землю, язык, обычай, искусство, богов, а под конец отобрали у них и самую волю жить по-своему: как воробей, заглядевшийся на змею, они без ропота, может быть, и не без охоты, дожидались поглощения.
Тяжбы их были несложны, сводились обычно к простой краже или обману, а приговоры Самсона к палкам и пене. Об одном случае, однако, сохранилось предание.
