Ущелье в самом деле было очень узким, в тесном проходе между скалами с трудом помещались двое плечом к плечу. Вертикальные стены, казалось, сходились вверху, разделенные тонкой светлой полоской неба. Дальше разлом в скале становился чуть шире, лазурь неба была виднее, становилось светлее. Дно заполняла осыпь, а также оползни валунов, обветренных камней и гравия, который скрипел под ногами. Ломоносов заметил что-то между камней, сделал шаг, наклонился. И тут же испуганно отскочил.
— Змея.
— Кобра, — закричал Валера. — Осторожно, кобра!
Леварт действительно заметил движение между камнями. Что-то там было желтое, золотистое. И по-змеиному извивалось, быстро от них удаляясь.
— Всем отойти! — Валера вытащил из «лифчика» осколочную РГН. — Отойти и укрыться!
Он схватил чеку гранаты, но не успел ее выдернуть. Леварт схватил его за руку. Как раз в то мгновение, когда Ломоносов поднял руку.
— Это не кобра, — предупредил он. — Эта змея наверняка не ядовита. Не опасна.
— Змея есть змея, — Валера сцепился с Левартом. — Ненавижу змей! Зафигачу ее пока не убежала. Пусти, прапор!
— Спрячь гранату!
Змея не убежала. Удалившись от них на какой-то десяток шагов, остановилась. Свернулась. И подняла голову.
Леварт невольно вздохнул, увидев плоскую голову, сегментированный зоб и быстро двигавшийся раздвоенный язык. И глаза. Золотые. С черными вертикальными зрачками.
Он сделала шаг. Змея выше подняла переднюю часть тела и пронзительно зашипела. Золотисто-желтая чешуя заблестела на солнце.
— Ломоносов!
— Что?
— Ты уверен, что это не кобра? Не что-то ядовитое? Ты ведь ботаник, а не герпетолог.
— Знаю о змеях достаточно много. Это не кобра.
— А что же тогда?
— Не знаю. Возможно, полоз… Из семейства ужеобразных.
Полоз из семейства ужеобразных по-прежнему не думал убегать. Легко покачиваясь, неподвижным взглядом он пялил в Леварта свои золотые зенки. Леварта передернуло. Не отрывая взгляда от змеи, он сделал шаг назад. Споткнулся. Ломоносов его поддержал. Леварт затрясся, словно его облили водой. Потом потряс головой, чтобы освободиться от назойливого звона в ушах.
— Идем, — выдавил он из себя. — Возвращаемся.
— И оставляем змею живой, — прокомментировал язвительно Валера, поправляя акаэм на ремне. — Если ты, прапор, такой жалостливый ко всяким гнидам и паразитам, так что ты в Афгане делаешь?
Леварт не ответил. Голос Валеры не доходил до него. Его заглушали мысли.
* * *
Ночь прошла спокойно. Но не для Леварта, который до рассвета глаз не сомкнул. Он не мог уснуть. Его преследовал образ золотой змеи, мертвый взгляд ее золотых глаз.
