— Да, братцы, сегодня нам даст…
Командир электромеханической боевой части старший лейтенант-инженер Зубков посмотрел на озябшее, покрывшееся желтыми и синими пятнами лицо Акулова и улыбнулся:
— Что, Саша, боишься? Ничего, первый раз со всеми бывает. Привыкнешь. — И, точно угадывая мысли Акулова, заключил: — А матросов не стесняйся, зубоскалить не будут. Это дело такое — флотское. Нельсон всю жизнь травил, а плавал.
На пирсе показался старший помощник командира. Еще издали он махнул рукой и крикнул:
— По местам стоять, со швартовых сниматься!..
Акулов зло сплюнул за борт, но встречный ветер, точно смеясь, бросил плевок обратно ему в лицо. Настроение было окончательно испорчено.
Лодку море встретило громадами серо-синих волн. Под слепящим светом солнца их верхушки зеленели и становились прозрачными, точно глыбы бутылочного стекла. С грохотом обрушивались они на стальные борта лодки, а когда, обессилевшие и разбитые в тысячи струй, стекали в надстройку, на смену грохоту приходили шипение пены и тихий всплеск переливающейся в ограждении рубки воды. Лодку швыряло из стороны в сторону, поднимало на кручи и снова бросало вниз, в темные прогалы между волнами.
Акулов прилег на койку и закрыл глаза — так легче переносится качка. За три месяца службы на лодке Акулов хорошо освоился с делом, но в море еще не был — лодка стояла в ремонте. В море-то, собственно, он выходил не впервые — еще курсантом плавал на кораблях, но сегодня… Сегодня впервые вышел в море офицером… И, как назло, штормит…
Отсек заполнили характерные для шторма звуки: где-то поскрипывало, в шкафчике у вестового тонко позвякивали стаканы, что-то стукало о деревянную переборку, и над всеми звуками господствовал шорох передвигающихся при каждом размахе лодки повешенных или неплотно закрепленных вещей.
До заступления на вахту осталось несколько минут. Кто бы знал, как не хотелось вставать! Но… В жизни «но» гораздо сильнее человеческих желаний, и Акулов пошел в центральный пост. Прием и развод вахты заняли несколько минут. Сменившийся Зубков, прежде чем идти отдыхать, сунул Акулову в руку небольшой сверток:
— Здесь, Саша, таранка. Плохо будет — пососи. Полегчает.
Вместе с Акуловым на вахту заступил главный старшина Силин. Он неторопливо, обстоятельно закрепил рядом с собой ведро с герметической крышкой, затем достал из кармана полотенце и повесил его на кронштейн под конторкой. По-видимому, в глазах Акулова было столько недоумения, что Силин невольно улыбнулся, расправил концы полотенца и объяснил:
