смотрелся бы несравненно более зрелищно и в реестре специальных эффектов занимал бы подобающее ему и не последнее место, однако для победы, обещающей быть такой легкой, как эта, совершенно незачем утомлять коней сверх строго отмеренной меры. Так думал австрийский капитан, воин многоопытный и закаленный на полях сражений в центральной европе, и так приказал он действовать своим солдатам. Меж тем в замке готовились к бою. Солдаты, оседлав коней, вывели их за ворота и оставили пастись под присмотром нескольких своих товарищей, наилучшим образом приспособленных для исполнения процедуры, которая могла бы показаться обыкновенной кормежкой, если бы у ворот замка росло что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее корм. Сержант отправился предуведомить алькальда, что появился австрияк: Дойдут еще не сейчас, но мы должны быть готовы. Отлично, молвил на это алькальд, пойдемте. Когда подошли к замку, у входа, перекрывая его, уже выстроились португальские кавалеристы, а взводный готовился произнести свою последнюю речь. Привлеченные даровым зрелищем и в чаянии того, что, может, и слона покажут, жители фигейра-де-кастело-родриго — дети, женщины, мужчины и старики — собрались на городской площади, по поводу чего взводный вполголоса сказал алькальду: При таком стечении народа едва ли следует ждать стычки. Я того же мнения, но все же от австрияка никогда не знаешь, чего ждать. Был неприятный опыт, спросил капитан. Никакого опыта нет, ни такого, ни этакого, однако уверен, что он, австрияк то есть, есть, и мне того довольно. Капитан, хоть и кивал с умным видом в такт его словам, все же не вполне уловил подспудную суть высказывания и подумал, что слово австрияк здесь равнозначно понятиям противник, неприятель, враг. И решил немедленно перейти к речи, которой намеревался поднять несколько упавший боевой дух своего воинства. Солдаты, воскликнул он, австрийцы — уже рядом. Пришли просить нашего слона, чтобы забрать и отвезти его в вальядолид, но мы останемся глухи к их просьбе, даже если она превратится в требование, подкрепленное силой. Португальские солдаты неукоснительно исполняют повеления своего короля и приказы назначенных им властей, военных и гражданских. И больше — ничьи. Обещание нашего государя прислать слона соломона его высочеству эрцгерцогу австрийскому мы, разумеется, сдержим, но лишь при том условии, что противная сторона строжайше соблюдет все формальности. И когда с высоко поднятой головой воротимся домой, нас будет осенять уверенность, что этот день сохранится навсегда в сердцах благодарных сограждан и имя каждого из нас будет помниться, доколе существует Португалия. Речь не смогла дойти до своего естественного завершения, то есть красноречие не успело потонуть в пучине еще худших банальностей, ибо на площадь уже вступали австрийцы со своим собственным капитаном впереди. Раздались рукоплескания собравшихся горожан, но — жиденькие и неуверенные. Португальский капитан продвинул своего коня вперед на несколько метров, потребных для того, чтобы всем стало понятно — он принимает гостей в соответствии с самыми изысканными правилами учтивости. В этот самый миг солнце ударило в полированные стальные кирасы, и те засияли. Действие же произвели ошеломляющее. Судя по рукоплесканиям и удивленным возгласам, донесшимся со всех сторон, стало понятно, что австрийская империя без единого выстрела выиграла первую схватку. Взводный понимал, что должен контратаковать немедленно, но не знал как. Из умственного тупика и столбняка его вывел алькальд, шепнувший: Как алькальд, я должен говорить первым. Взводный заставил попятиться своего коня, лишний раз убедившись, сколь значительна разница в стати и силе между ним и гнедым жеребцом, на котором сидел австриец. Алькальд уже начал: От имени граждан фигейры-де-кастело-родриго, алькальдом коего я имею честь состоять, рад приветствовать доблестных австрийских воинов с благополучным прибытием и пожелать им блистательных успехов в исполнении миссии, приведшей их сюда, а равно и укреплении братских уз, связующих наши страны. Итак, добро пожаловать в фигейру-де-кастело-родриго. В этот миг некто, сидевший верхом на муле, подъехал к австрийскому капитану и что-то прошептал ему на ухо, но тот нетерпеливо отстранился. Это был толмач, переводчик. Когда же перевод был окончен, капитан возвысил свой мощный голос, привыкший ввинчиваться в уши невнимательных и непослушных: Вы знаете, зачем мы здесь, вы знаете, что мы прибыли забрать слона и доставить его в вальядолид, и важно, не теряя времени, тотчас начать все надлежащие приготовления, с тем чтобы мы могли отправиться в путь завтра поутру, и чем раньше, тем лучше, ибо я получил от персоны, таковым правом облеченной, инструкции, которые и выполню в соответствии со своими полномочиями и властью. Стало понятно, что речь идет не о приглашении на тур вальса. Вот тебе и обед, пробормотал алькальд. Да, обед, похоже, принакрылся, сказал португальский капитан. И в свою очередь заговорил громко и раздельно: Инструкции, которые я получил и, поверьте, тоже не от первого встречного, гласят иное и очень простое — доставить слона в вальядолид и передать его эрцгерцогу австрийскому должен я, я лично, не прибегая ни к чьему посредничеству. Вот после этих слов, произнесенных с намеренным вызовом и явно могущих возыметь весьма серьезные последствия, будут из нашего повествования исключены реплики переводчика, обращенные поочередно к обеим сторонам, и сделаем мы это не только ради пущей живости словесного поединка, но также и для более отчетливой обрисовки идеи, заключающейся в том, что словесные парады и рипосты происходят в реальном времени. Вот раздается голос австрийца: Опасаюсь, как бы ваша не вполне понятная неуступчивость не помешала мирному разрешению нашего спора, средоточием коего является слон, коего я во что бы то ни стало заберу и доставлю в вальядолид, хота, впрочем, имеются и еще и иные факторы первостепенного значения, и прежде всего — то обстоятельство, что эрцгерцог максимилиан, согласившись принять слона в дар, становится,
