Горожанине. Да зачем? Зачем?
Г-жа Яворская. Нет, нет, к столбу! Как мученица, хочу быть у столба! Пусть меня сожгут на костре из пьесы «Контрабандисты»! Похороните меня рядом с Яном Гусом и напишите об этом в газетах.
Горожанине. Да не умирайте вы, Лидия Борисовна! Ведь это будут слёзы! Горькие слёзы!
Г-жа Яворская. Ах, не просите! Я умру, я непременно умру! Вот ещё новости! Я помирать хочу, а они говорят: не помирайте! Хочу страдать, — и страдаю. Захочу помереть, — и помру.
(В отдалении слышится голос г. Суворина).
Голос г. Суворина (поёт).
Захочу, — напишу,
Захочу, — промолчу,
Мне газета дана-а-а,
Вся послушна мне сполна!
Г-жа Яворская. Голос Торквемады! Зажигайте костёр и напишите в газетах! (Вдохновенным голосом.) Народ, народ, страдавший много! О, Агасфер — народ! Смотри, как за тебя здесь погибаю я! Я мученица, я жертва! Костёр! Огня!
1-й горожанин. Должно быть, сильно мучается барыня! Смерти просит!
2-й горожанин. Пыткам её подвергали, видно!
3-й горожанин (с увлечением). Жилы тянули-с! Да как! Медленно!
4-й горожанин (увлекаясь ещё сильнее). Колесовали!
5-й горожанин (увлёкшись окончательно). Руки, ноги, голову отрубили!
6-й горожанин. Буде врать-то! Хоть бы узнать, в чём дело. У курьера, что ли, спросить! Послушай, любезный, расскажи, в чём дело!
Северный Курьер (горячо). В наш век универсального прогресса гуманных и утилитарных идей, когда каждый индивидуум, без всякой санкции импозантных авторитетов, доктринёров дряхлеющей рутины, смело заявляет свои легальные права…
Горожане (задумчиво). Тэк-с!.. Вон оно что… Да мучили-то чем? Мучили-то?
Г-жа Яворская (умирающим голосом). Меня… меня… меня…
Горожане. Да не томи, скажи!
Г-жа Яворская. Меня оставили без сладкого!
(Народ безмолвствует).
Ну, какая же это трагедия? Это водевиль.
И там, где поднимается общественное негодование, нет места таким фарсам. Истерические выкрикивания только лишают его серьёзности и внушительности.
Мне, тем не менее, жаль г-жу Яворскую, попавшую хоть и в водевильную беду. И чтоб утешить её, я готов ей посвятить одну страничку из моих воспоминаний.
Дама в палевом платье.
(Посвящается Я. Б. Яворсвой).
Хоронили Жюля Симона.[9]
На похоронах был «весь Париж».
Процессия входила на Монмартрское кладбище.
Впереди несли гроб, покрытый трёхцветным знаменем.
За гробом шли родные, за ними — представитель президента, за ним — правительство, за ним — сенаторы. За сенаторами — депутаты. За депутатами — бессмертные в мундирах, вышитых пальмами. За бессмертными — журналисты.
