— Господа! Это же возмутительно! Он обижает даму.
— А если мужчину обижают, это ничего-с? Я не такой же человек?
— Господа, это возмутительно!
— Возмутительно! Возмутительно!
Дама заплакала сильнее.
— Перестаньте плакать, сударыня!!!
— Нет, плачьте! Плачьте, сударыня… Сударыня, плачьте!
— Ах, вот как! Отлично! В таком случае я тоже начинаю плакать!
И затеявший весь этот спор, огромный, толстый мужчина поднёс платок к глазам и заревел прямо благим матом на весь вагон;
— Бед-ный я, си-ро-та кру-гла-а-а-я! В ран-нем дет-стве е-щё ли-шил-ся от-ца, ма-а-а-а-а-те-ри!
— Послушайте, перестаньте дурачиться!
— Это, наконец, Бог знает что!
— Позвольте! Позвольте! Она имеет право плакать, потому что рассталась с мужем, а я не имею права плакать о родном отце и матери?
— Да ведь вы сами кричите, что это давно было!
— Мало ли что давно, а мне сейчас вспомнилось. Наконец, у меня раньше свободного времени не было. У меня, я думаю, другие дела есть. А теперь мне делать нечего, я и плачу. Бе-е-една-а-а-ая мо-я го-ло-ву-у-ушка!
— Да перестаньте! Это действует на нервы!
— А мне не действует на нервы её рёв? Я такой же пассажир, как и она! Какое она имеет право плакать? Я буду плакать об отце с матушкой. Вы кто? Адвокат? Вы начнёте плакать, что дел мало. Вы доктор? О том, что больные домашними средствами пользуются. Вы ещё о чем-нибудь. Ведь это будет не вагон, а Бедлам! Отделение сумасшедшего дома какое-то! Э-э, да что я с вами время попусту теряю! Она плачет, и я буду реветь!
Но «реветь» не пришлось.
Поезд подошёл к полустанку.
Плачущая дама, как бомба, вылетела из вагона, и на платформе зазвенел её пронзительный истерический голосок:
— Кондуктор! Кондуктор!
Вслед затем появился кондуктор, собрал и унёс все барынины вещи.
— Вот так-то лучше! — довольным тоном произнёс огромный пассажир, с удовольствием потягиваясь
— Но согласитесь, что вы были с дамой слишком суровы и даже жестоки!
— Ничего подобного. Просто небрежность железнодорожного начальства. Раз у пассажиров, а особенно у пассажирок, есть такая привычка — плакать, должны устраивать особые купе: «для плачущих» и «для неплачущих». Есть же купе для курящих и для некурящих. Эта с мужем на целый месяц рассталась, тот за женой в погоню гонится, у третьего — бабушка недавно померла, — ну, ну, и пусть себе ревут хором. А неплачущих соседей беспокоить зачем же? У меня вот, может быть, и поважнее причина есть плакать, — а ведь не плачу же.
— Это об отце и об матери, которые умерли, когда вы были ещё маленьким?
