— Гм… Зачем же в таком случае изволили пожаловать?
— Пожаловала я по своей доброй воле. А зачем — об этом будет речь впоследствии. Теперь же, будьте добры, на вопросы отвечать: ваше именье в банке заложено?
— И по двенадцати закладным ещё!
— Это отлично!
«Вот и поступки, — думает помещик, — себе приобрела губернские, а всё-таки сразу видно, что свинья: у человека имение заложено, перезаложено, а она радуется!»
— Да, — говорит, — это очень хорошо, что только по двенадцати. С банковской оно, положим, тринадцать закладных составляет. Число не хорошее! Но бывают числа и похуже. Вон я тут, у вашего соседа, была, — так у него, не считая банковской, по семнадцати закладным имение забухано. И все семнадцать он всё «вторыми закладными зовёт». У меня, говорит, — что ж? Банку должен, да по вторым закладным. Комики вы, господа! Ну, да это в сторону. Когда же ваше именье продавать будут?
— Не дальше, как завтра.
— И это превосходно. У вашего соседа вон вчера именье продали. А тут время, значит, ещё есть.
— Что же я, по-вашему, до завтрашнего дня сделать успею? Если мамалыги хорошенько поесть, — так хороший бессарабский помещик за такое время даже выспаться-то, как следует, не успеет. А вы говорите: «время есть»!
— Спасти можно.
— Да кто ж бы это меня спасать пришёл? Хотел бы я этого дурака видеть!
— Я!
И копытом себя в грудь стукнула.
— Я — свинья!
«Эк, — думает помещик, — ей это звание как понравилось!»
Однако, спохватился и даже в движениях суету обнаружил:
— Да вы, может быть, винца красненького или беленького с дороги не пожелаете ли? Порастрясло вас, — закусить, может, чего? Я сейчас мамалыги велю сварить, брынзы дадут. Слава Богу, пока до завтра ещё всё это есть.
— Благодарствую, — говорит, — вина я не пью, потому что состою в одесском обществе трезвости, а мамалыги с брынзой потом не откажусь, съем. А пока присядем, о деле поговорим!
«Чёрт её знает, — думает помещик, — в первый раз со свиньёй о деле говорить приходится».
Присели.
— Вы, может быть, не денег ли мне предложить взаймы желаете? — вкрадчиво и издалека начал помещик. — Так тринадцатую закладную можно хоть сейчас… на ваших же лошадях и в город… тут недалеко!
— Нет, — говорит, — не денег! Деньги что? Вздор — деньги!
И даже вздохнула, словно правильной жизни человек, поучающий других бескорыстию.
— Деньги — тлен.
— Ну, нет! Этого не говорите. Деньги, это, сколько мне помнится, штука не дурная. Оно, конечно, если с философической точки зрения — деньги, действительно, не что иное, как тлен, но тлен приятный!
