Сабреташ возвратился поздно. Он долго ходил по бульвару, чтобы развеять свои мысли. Он нашел Вишенку печальною, но покорившейся своей участи. Она теперь знала, что Леон ее любит, и это служило ей утешением.
Пожав руку Вишенке, Сабреташ удалился в свою комнату, отворяя дверь, он увидел Петарда, стоявшего у окна с бутылкой масла в руках. Уходя из дома, он совершенно забыл, что оставил его здесь.
— Как, ты до сих пор не ушел?
— Конечно. Ты мне сказал: «Стой у окна!» и я стою… я не имею привычки оставлять свой пост, а ты не приходил отпустить меня….
— Бедный Петард! Но поставь же на место бутылку с маслом.
— Масло больше не нужно Агате?
— Нет, нет, все прошло… можешь идти спать, приятель.
— Что такое было в том письме, что оно вас обоих так взволновало?.. Если тебе нужны деньги… ты знаешь, у меня есть сто пятьдесят франков… они целы… я их не истратил…
— Благодарю, мой добрый Петард… благодарю… ах, в деньгах у нас теперь нет недостатка.
— Может быть, тебе нужно достать что-нибудь, чего здесь нет, то я готов идти хоть за тысячу лье за этим.
— О, я уверен в твоей преданности, но тут, к несчастию, ни ты, ни я ничем помочь не можем. Иди спать, Петард.
XXXVIII. ПРИКАЗЧИК ИЗ МАГАЗИНА ГАЛАНТЕРЕЙНЫХ ТОВАРОВ
Посланье Леона Дальбона снова изгнало мир из жилища Сабреташа. Вишенка, несмотря на то, что все силы употребляла, желая казаться спокойной, только и думала, что о любви к ней Леона Дальбона, любви, такой чистой, истинной, которую ока вынуждена была отвергнуть.
Сабреташ никогда не упоминал имени Леона, но грустил, видя, как Вишенка страдает.
Петард, не смея ни о чем спрашивать, ограничился одними своими наблюдениями за девушкой. Если он видел, что Вишенка менялась в лице или подносила руку ко лбу, тотчас бежал за бутылкой с маслом, воображая, что она сейчас упадет в обморок.
Однажды вечером с пятого этажа донесся довольно сильный стук.
— Кажется, сосед возвратился, — сказал Сабреташ.
— Какой сосед? — спросил Петард.
— Тот самый, который встречался с тобой на лестнице и у которого ты видел только кончик его носа.
— А, тот, что все время зяб? Я его больше не встречаю.
— Он надолго отсюда отлучался, но шум, который мы слышим, доказывает, что он возвратился, впрочем, может быть, квартиру сдали другому. Надо осведомиться об этом у привратника.
Вишенка давно забыла таинственного соседа; письмо Леона Дальбона изгладило в ее душе все прочие воспоминания, и она равнодушно слушала, что говорилось о человеке, не так давно возбудившем ее опасения. Что могло страшить ее теперь, когда она уже отказалась от своего счастья?
