— Я уж давно на свете живу. Все вижу, даром что почти ослепла. Не по-людски Таня распорядилась. Пусть бы знал мальчик, что у него сестра есть. Что тут особенного? Родная душа была бы у ребенка. Ну да Бог ей судья, — спохватилась старуха. — Лучше скажите, Аннушка, куда учиться-то пойдете?
— Не знаю… Папа говорит, с моими способностями об институте и мечтать нечего. Может, в медучилище пойти? На сестру.
— Что ж, дело хорошее. Раньше говорили: сестра милосердия.
— Решено! Мне и вправду очень хочется! Завтра выходной, а в понедельник поеду, подам документы.
— Вот и славно.
Глава шестая
Растительное масло
Небо нависло сизой губкой, переполненной водой, и обрушилось на Красную площадь. Ливень смыл людскую накипь, бурля и вздуваясь пузырями на брусчатке; разогнал митингующих, самозабвенно размахивающих самодельными флагами и транспарантами, призывающими к борьбе за что-то; грохотал вслед трем Лениным, неуместно грассирующим «Правильным путем идете, товарищи!»; яростно преследовал Ивана Грозного, растерявшего величие и царственную осанку; обратил в бегство дружину опричников, волочащих по лужам бутафорские секиры и копья; безжалостно залил до краев лотки с жареными пирожками, превратив их в раскисшее месиво; умыл загримированные лица профессиональных нищих, вернув им почти благопристойный вид; заставил смолкнуть мгновенно осипший баян, до того простуженно тянущий «Прощание славянки».
Аня неторопливо брела по вымытой дочиста площади. Спасаться было поздно, и терять нечего. Она сняла туфли и шла, низко склонив голову. Шла-шла и натолкнулась на нечто упругое и живое.
— Ой! — очнулась Аня. — Извините, пожалуйста!
— Ни за что! — насмешливо произнес знакомый голос. Даже очень знакомый, но абсолютно невозможный здесь, на этом самом месте.
— Белкин! — радостно воскликнула Аня. — Белкин, это ты?
— Нет, это тень отца Гамлета.
— Откуда ты взялся?
Аня выронила от растерянности туфли. Не раздумывая, обняла Белкина обеими руками и прижалась к нему так близко, что дождь не размывал объятие. Они замерли, надежно укрытые от посторонних глаз водопадом, и целовались судорожно, взахлеб. Словно ныряльщики, ушли на глубину и не могли вынырнуть — не хватало воздуха и сил.
Внезапно тугой фонтан с силой обдал их откуда-то сбоку. Они отпрянули друг от друга и залились смехом. Мимо медленно плыла поливальная машина, старательно сгоняя лужи.
Ливень не выдержал поединка с машиной и сдался. Грянуло солнце. И вспыхнули миллиардами капель пряничные купола Василия Блаженного, заискрились зубцы Кремлевской стены, засияли промытые до блеска окна Исторического музея.
