Я до того обалдел, что даже не понял.
— Ты знаешь, как этот остров называется? — спросила она.
— Нет.
— Остров Любви.
Она опустилась на землю, влажную и шершавую от хвои, раскинув руки, а одной рукой держала меня за щиколотку и смотрела в небо. Она щекотала мне ногу, а я сидел неподвижно, внимательно глядя на нее.
— Очень красиво называется.
— Что?
— Этот остров, — сказал я. — Я много островов на озерах видел, и каждый так называется. Остров Любви. Или Чертов остров. Здорово, только ничего другого люди будто и не могут придумать.
— А что бы ты хотел? — Она уже начала злиться.
— Откуда я знаю! Как-то иначе. В Картузах я видел один — я тогда на байдарке шел и разбился на камнях, — Дьявольский Назём назывался. И правильно.
— Это там у тебя байдарка разбилась? — спросила она странным голосом, как будто с другого конца света.
— Там.
— Ага.
И тут я снова совершил ошибку, потому что, когда она начала подниматься — неловко, точно усталая донельзя, — я подал ей руку, и помог встать, и отряхнул ей спину от прилипшей хвои, травы, кусочков коры и маленьких прутиков, и сказал, действительно озабоченный:
— Как бы ты не простудилась…
— Болван! — крикнула она.
Так мы стояли друг против друга, и тут я задрожал, попытался обнять ее и поцеловать второй раз, и она тоже дрожала от возбуждения и от озноба, но она отшвырнула мои руки и, пожав плечами, медленно, осторожно ступая, пошла к берегу.
Мы быстро приплыли обратно, и там, на пирсе, когда я скакал на одной ноге, ковыряя пальцем в ухе, чтобы вытряхнуть воду, Анка ехидно спросила:
— А одеваться ты сам умеешь?
Вся эта публика с машинами куда-то разбрелась, часть уже уехала, мы сели на свои велосипеды и добрались до молочного бара, а после завтрака я достал карту, чтобы посмотреть, куда нам двигаться. Можно было и в Миколайки, и в Венгожево. В Миколайках база яхтсменов, наверняка у Анки там опять знакомые, поэтому я схитрил:
— Красивое место Венгожево, знаешь его?
Она поморщилась.
— Нет. А вот Миколайки знаю. Там интересно.
— Весь город ремонтируется, — брякнул я наобум. — Парень один говорил. А Венгожево ближе.
Она не очень охотно, но согласилась.
Я проверил резину, немного подкачал, и мы поехали.
За Гижицком расходятся три дороги.
— Сворачиваем направо! — крикнул я.
Но тут, когда я входил в вираж, а она была в каких-то двадцати метрах позади меня, мимо промчался быстрый, сверкающий, как ракета, «мерседес», увлекая за собой дымку, влетел на шоссе, идущее прямо, только мигнул еще знак «D» над регистрационным номером сзади, а жал он по меньшей мере сто двадцать, потому что только в глазах мелькнуло, будто отблеск на воде.
