Взгляд Тормана потеплел, и его нежное, полное, холеное лицо приняло более бодрое выражение. Действительно, что это его так беспокоят те незадачливые разведчики? Когда на них с высоты кинулись его «мессеры», у тех неудачников, видимо, в глазах потемнело. Убегали они без оглядки... света белого не видели, не то что аэродрома. Разве орлам Тормана впервой сбивать разведчиков, которые случайно натыкались на его аэродром? А этот советский летчик был все-таки чудаком. Почему он не пошел на посадку за истребителями, когда те пуганули его и затем буквально обсели? Слепой фанатик!.. Ловкий Майнгольд не истратил и половины боекомплекта на то, чтобы пустить его на землю полыхающим... Вот если бы выловили всех из его экипажа, было бы прекрасно! Для него, для Тормана, один из них в этих лесах хуже целого полка пехоты, который где-то там, за линией фронта. О, эти партизаны!..
Чьи это шаги под окнами? Кто там ходит?!
Торман вскочил. Столик пошатнулся. Пугливо вздрогнул высокий бокал, равнодушно покачнулась пузатая бутылка. В зале вдруг умолкла музыка, притих шум. Но почему все-таки он встал? Да, он ведь еще не произносил сегодня ни одного тоста. Даже не поздравил за этим дружеским ужином капитана Майнгольда с новым Железным крестом.
Открылась дверь. В клубах дымного холода появился заиндевелый комендант.
За пять часов он объездил на санях большой район, ища советских летчиков с подбитого самолета, — и все напрасно. Но когда он собрал солдат, которые носились по селам и хуторам, ему доложили, что один из них где-то в лесу наткнулся на след, уводящий в глухие овраги, и поехал по следу. Солдат пока не вернулся. Фельдфебель, который обыскивал с группой другой район, возвратился в назначенное место, отрапортовал коменданту и передал ему часы, будто бы подобранные на следах убегающего экипажа. Часы остановились, на ремешке замерзла свежая кровь. Фельдфебель, видимо, что-то утаил. докладывая. Но зачем нужны коменданту подробности, если он уже и этой находкой оправдывал себя перед полковником? Молодец фельдфебель, что не спрятал часы в карман. Коменданту пришлось бы где-то пропадать, может быть, всю ночь, пока не вернется солдат, который поехал по следу. А так он мог вернуться в теплые казармы, ему есть о чем доложить. Подавая полковнику находку, он имел все основания уверить его в том, что все концы к розыскам находятся у него в руках и сегодня ночью или завтра утром он доставит полковнику по крайней мере одного советского разведчика, живым или мертвым. Комендант знал, что, если он этого не сделает, быть ему на переднем крае, в окопах, там, где солдаты и офицеры гибнут как мухи.
