— Наконец-то эта грязная война кончилась, — говорит Франсина.
«Кончилась... совсем кончилась?.. Возможно ли это?»
Матильда стоит в дверях. Засунув руки в карманы большого голубого фартука, она смотрит с улыбкой на Жильбера и Франсину, но взгляд у нее — сосредоточенно-серьезный, словно она знает все, что он видел, все, что он перечувствовал, все тяжелое и мрачное, что он носит в себе. Во взгляде же Франсины — лишь свет и радость.
— Ты что же, не собираешься посмотреть на свою дочку? — спрашивает Матильда. «Правда, ведь у меня есть ребенок», — вспоминает Жильбер.
Франсина берет его за руку и тащит в коридор. Жильбер хотел было войти в свою комнату, но Франсина подталкивает его дальше — к комнатам Жоржа.
— Малышка у Матильды, она ею занимается. Эта паршивка Клоди имеет привычку просыпаться на заре, а я, ты ведь знаешь... я люблю поспать.
Да, он знает. Ставни закрыты до десяти часов. Он всегда вставал и выходил на цыпочках из комнаты.
— А меня она совсем не беспокоит, — говорит Матильда. — Это гораздо приятнее, чем будильник. Пойди посмотри на маленькое чудо, только тихо: она спит.
У окна, в колыбели с белыми занавесками, Жильбер видит маленькое розовое личико с выпуклым лбом, кукольную головку, покрытую белым пухом, и два прижатых к ушкам крошечных кулачка.
— По-моему, она очень хорошенькая, — шепчет Жильбер.
Он не знает, что еще сказать, — как это глупо, так взволноваться при виде дочери.
— Она прелесть, — говорит Матильда. — Ты еще увидишь, какие у нее глазки. Она похожа на тебя, но глаза у нее зеленые, как у Франсины, и она все время улыбается.
— Она тебе нравится? — спрашивает Франсина. — Ты знаешь, я постаралась. — И она, смеясь, уходит, осторожно ступая, чтобы не греметь каблуками домашних туфелек.
— Ох, я совсем забыла про маленького испанца! — спохватывается Матильда и быстро спускается вниз.
Жильбер и Франсина остаются на втором этаже. Они входят в свою комнату, но уже много месяцев назад она перестала быть их комнатой. Теперь это комната Франсины, и Жильбер чувствует себя здесь как-то странно. Правда, здесь все те же ситцевые занавески с большими цветами, та же мебель в стиле Луи-Филиппа, секретер, комод, медные отверстия замков, но в открытых ящиках — кружева и шелка. На большом кресле, на шезлонге — всюду разбросано скомканное белье, платья, чулки, юбки.
— Садись, я сейчас наведу порядок, — говорит Франсина.
Жильбер отодвигает какие-то тряпки и садится на ручку кресла. Вообще-то он не любит беспорядка. Он вспоминает, как упрекал Франсину за так называемый хаос, но сейчас эти нежные цвета и тонкие ткани, это изящество очаровывают его. Вся комната пропитана духами Франсины. Жильбер с наслаждением вдыхает их аромат. «Пропитаться им, успокоиться... забыть все, начать все сначала... но ведь это не хлороформ», — думает Жильбер. Он старается вспомнить название духов, как будто речь идет о чем-то очень важном. Ах да, вспомнил — «Черный тюльпан». Это так глупо. Тюльпаны вообще не пахнут, а черные к тому же редко встречаются.
