Муж давно защитил кандидатскую, у нее выходило до ста восьмидесяти, Варька пробилась на труднодоступные курсы при дипломатическом ведомстве — жизнь стабилизировалась по крайней мере на ближайший десяток лет. А кто в наше время загадывает дальше?
С полгода назад все это рухнуло быстро и глупо.
От полузнакомой бабы Алевтина узнала, что у мужа есть любовница, студентка, что эта соплюха уже дважды ездила с ним в экспедицию, а в Москве ходила на выставку и в кафе. Были и еще какие-то подробности — рассказчица, впившись взглядом в лицо Алевтины, излагала их, только что не повизгивая от азарта. Алевтина кивала, но уже не слушала. Кое-как распрощавшись с доброхоткой, она стала соображать, что теперь делать. Разумней всего было плюнуть и забыть. Но Алевтина не могла выкинуть из памяти поганые глазки доносчицы и, едва явился муж, учинила ему скандал. Муж удивил ее дважды: во-первых, не стал отпираться, а во-вторых, спокойно и холодно заявил, что готов на любые варианты. Алевтина взвилась и потребовала развода, на который он тут же согласился. «Вот и прекрасно!» — ответила Алевтина, чтобы последнее слово осталось за ней.
В ближайшую же неделю она завела случайного и, в сущности, ненужного любовника — было достаточно паскудно, но успокоило, — после чего заново, уже трезво, попыталась осмыслить ситуацию.
В принципе она, конечно же, понимала, что ничего страшного не произошло: мужик тоже человек, и не ее одну может занести налево. Противно, что молоденькая, но что поделаешь, если только мальчишек тянет на старух. Собственно, претензия могла быть одна: от такого мужа она ничего подобного не ждала. Будь он бабник, все было бы в порядке вещей. Но чтобы тебе наставлял рога такой трогательный лопушок…
Наверное, еще можно было все поправить — взрослые люди, двадцатый век, из-за шлюшки, вовремя раздвинувшей ноги, никто не рушит дом, — но Алевтина, увы, за ту же неделю успела сделать непоправимую глупость: в запале рассказала двум подругам и о выверте мужа, и о своей реакции на него. После чего внутрисемейный конфликт стал достоянием достаточно широкой общественности, активно старавшейся, чтобы матч был доигран до конца.
Развод оформили без проблем.
Первое время Алевтина жалела, что так получилось, ей даже казалось, что весь этот развод как бы понарошку, вроде супружеской ссоры: посидят по углам, подуются, а там или напьются на пару, или постель помирит. В конце концов, Димка был хороший муж, уютный, покладистый, не мелочный и не ревнивый — чего еще желать в наши дни? С таким мужем не страшно стариться… Но постепенно стало ощущаться, что и без мужа, в общем-то, не так уж плохо. Он жил теперь где-то, почти не заходил, и в этом было свое удобство — чувствовать себя в своем доме полновластной хозяйкой. И если Варька не приходила ночевать (прежде врала, что у подруги, теперь просто ставила в известность — «Мам, я не приду»), Алевтина звала кого хотела с возбуждающей молодежной формулировкой: «Хата свободна».
