Кривляться и лебезить перед алкашами она не станет. Не дождутся! Еще в училище их педагогиня, вошедшая в легенды Лигита Карловна, утверждала, что есть два пути к успеху: угождать или побеждать. И высокомерно заявляла, что угождать их научит кто-нибудь другой. Вот и Алевтина угождать не собиралась.
Тем более что все равно не получится: годы не те. За двадцать с лишним лет, начиная с училища, она наработала столько, что теперь было из чего выбирать. Собственно, она этим и занималась, причем уже не первую неделю — с того дня, как сидели с Илюшкой в кафе. То есть, конечно, не прямо выбирала — но думала, между делом, как бы автоматически, ненаправленно и клочковато, не принуждая мозг. Она давно убедилась, что танец дело свободное, его не вымучивают, это на репетициях пот льется ведрами, а придумывать надо легко, от напряжения все равно ничего не возникнет, кроме морщин на лбу.
Вот и все эти дни Алевтина искала будущий номер, словно бы развлекаясь, стараясь получить удовольствие от самого процесса. И кое-что уже нашла.
За стеной Варька негромко гоняла магнитофон. Потом ей понадобилось позвонить, она зашла и потащила телефон к себе, волочащимся шнуром загнав под кровать Алевтинину тапочку.
— Ты в гости не собираешься? — спросила Алевтина вслед.
Варька остановилась:
— А надо?
— Желательно.
— Ну, раз родная мать просит… Лучше до утра?
Она улыбалась, но глаза блеснули враждебно.
— Не дури, — сказала Алевтина, — мне просто надо поработать.
Разъезжаться, подумала она, только разъезжаться. Надо же, поменялись ролями: ей все можно, мне все нельзя…
Пока Варька звонила, пока одевалась, у Алевтины придумалась прямо-таки гениальная композиция первого выхода. И как это раньше ни постановщикам, ни ей никогда в голову не приходило? Впрочем, раньше, усмехнулась она, задачи были иные.
— Пока, мать! — уже в дверях Варька сделала ручкой.
— Варь! — позвала вдруг Алевтина.
Зачем позвала? Ни за чем, так. Просто захотелось удержать дочь рядом еще на секунду. Может, подозвать, дотронуться до теплого родного тельца. Давно ли сама жалась к матери…
— Чего? — вопрос был деловитый и слегка настороженный, словно ждала от матери каких-то очередных требований и уже изготовилась к отпору.
— Зонтик не забудь, — сказала Алевтина.
Все, выросла, отрезанный ломоть. Или на равных, или враги. Нет, только разъезжаться…
Варька ушла, и настала очередь большого зеркала в комнате, так давно не выполнявшего своей рабочей роли.
Для выездных спектаклей сходило и так. Для халтурки придется постараться.
