— Не интересно.
Она не очень поняла, что он имеет в виду, но на всякий случай кивнула.
— А у вас что? — спросил сосед. Он был лет пятидесяти, в дешевом мятом костюме, с плохо выбритым усталым лицом.
Не ответить было невежливо, и Алевтина показала ему кольцо, из осторожности согнув палец.
— А бриллиантов нету? — поинтересовался он без особой надежды.
Она пожала плечами:
— К сожалению…
— Бриллианты нужны, — сказал он уныло, — сына женю. Красивая вещь, но нужны бриллианты. У кого дочка, легче. А у меня два сына. Трудно!
— У вас что, вроде калыма? — спросила Алевтина, улыбкой смягчая, может быть, бестактный вопрос.
Собеседник не обиделся:
— Нет, у нас калыма не бывает. Но подарки надо. Невесте бриллианты, еще другое… Много надо. Сервиза два, вазы хрустальные два, для конфет тоже ваза… Много надо, вся семья копит… А ваша вещь сколько стоит?
— Не знаю, — сказала она, — хочу приценить.
— Невесте бриллианты надо, — сказал южный мужчина. — А еще мать, ей тоже подарок надо.
— Ну, для матери это, наверное, будет дорого, — возразила она, — кольцо старинное, изумруд…
Она подумала, что хорошо бы продать кольцо вот так, в очереди, приценить и тут же продать, чтобы не ждать, не мотаться туда-сюда, и без всяких комиссионных…
— У нас дорого детей женить, — вздохнул сосед, — у вас дешевле.
Тут подошла очередь.
— Идите, — сказал мужчина, — вы идите, я потом.
Алевтина только кивнула, не было времени даже поблагодарить.
Позвали двоих, и Алевтина вошла вместе с девушкой, стоявшей впереди. Оценщиков тоже оказалось двое, мужчина и женщина. Пока девушка колебалась, Алевтина подсела к мужчине. Она не знала, кто он, не успела его разглядеть. Просто вот уже почти двадцать лет, если приходилось от кого-нибудь зависеть, она предпочитала зависеть от мужчины. Предпочла и сейчас.
Мужчина был не стар, но почти лыс, с холодными наглыми глазами. Глаза Алевтину насторожили, но забирать назад кольцо было поздно.
— Ясно, — сказал оценщик и зачем-то качнул мизинцем весы с маленькими чашечками. — За сколько хотите положить?
— Ну, не знаю… — замялась Алевтина. Она вдруг заметила, что за ее плечом стоит и смотрит на оценщика собеседник из очереди. — Не знаю, — повторила она. — Если бы современное, а то старинное…
— За триста можем попробовать…
— Триста? — Алевтина не поняла — то ли он оговорился, то ли она ослышалась.
— Ну, триста тридцать, — набавил лысый оценщик, — лежать ведь будет.
Алевтина задохнулась от возмущения. Жулик? Дурак? Или ее считает за дуру?
