Между фантастикой и мифом нет Китайской стены. Миф был исходным материалом фантастики, поэтому многие их приемы одни и те же. Они не раз вызывают в душе человека одни и те же движения. Но из мифа лишь тогда вырастает фантастика, когда, хотя бы в зачаточной форме, открывается мифичность описанного. Когда есть почва для сомнения. Когда рядом с трагическим Веллерофонтом может появиться насмешник Тригей [В данном конкретном случае процесс зашел еще дальше: герой Евририда - это уже представитель "эстетизированного" мифа, и рядом с ним появляется герой комической фантастики.].
Миф лишь по прошествии многих веков начинает выступать в своих эстетических свойствах - для современников, как известно, он имеет практический смысл. Фантастика же с самого своего возникновения - явление эстетическое. Она в качестве такового и является на свет рядом с прежними верованиями.
Миф требует веры и не допускает сомнения. Фантастика заставляет в себя верить, чтобы научить сомневаться.
"Илиада", при всей своей, в бытовом смысле слова, фантастичности никак не фантастика. Равным образом никак не фантастика библия. Для своего времени это были, если угодно, произведения реалистические - чем крепче вера, тем реальнее боги. Они не стали фантастикой и для нас, хотя нам ясна фантастичность изображенных в них ситуаций. Они не являются фантастикой в эстетическом смысле - в них нет той двойственности, которая присуща фантастике.
Средние века не создали фантастики. Протоколы судов, выносивших приговоры "ведьмам" и "колдунам",-это юридические документы, а не произведения фантастики. Свидетельства об эпидемиях ведьмовства, захватывавших в XV и XVI веках весь христианский мир, тоже не фантастика, это документы социальной психологии и той части психиатрии, которая занимается массовыми психозами.
Наука никак не подрывала в сознании средневекового человека его предрассудков - напротив, он и заставлял науку служить своим предрассудкам. "В средние века народ, видя где-либо большую умственную мощь, всегда приписывал ее союзу с дьяволом, и Альберт Великий, Раймонд Луллий, Теофрас Парацельс, Агриппа Неттесгеймский и в Англии Роджер Бэкон слыли чародеями, чернокнижниками и заклинателями дьявола", - пишет Генрих Гейне в "Романтической школе".
Человек средневековья, не задумываясь, согласился бы с фразой: "Наука творит чудеса".
В подобные чудеса верили так крепко, что, когда в 374 году в Византии были предприняты преследования против чародеев, прежде всего были арестованы все образованные люди, и всякий имевший хоть небольшую библиотеку торопился ее сжечь.
