Руби быстро оделась и ушла из дома, пошла к больнице по другой дороге, одной из двух, сегодня мимо кирпичного здания, в котором молились евангелисты, несли слово Божье в мир, стены покрыты крупными граффити, лабиринт из лазерных оружий и странных лиц, стена — это огромный мольберт для белых детей, и ее внимание привлек рисунок с перекрещенными кирпичом и минометом, и все это было нарисовано числами, так же, как и человеческое тело с его клетками и грудами мышц, и все постоянно в движении, и лица на стене были счастливыми, улыбались лучами света, выходящими из-под серебряных зубов, окна в этом районе украшены цветным стеклом, покрыты пылью, ни в аббатствах, ни в соборах ты не найдешь ничего подобного, ни в старых церквях, здесь все такое разноцветное, и с одной стороны была футбольная площадка, а с другой дома, ряды машин сияли в свете утра.
Пока что вокруг не было народу, те, которых она видела, спешили на работу или слишком устали, чтобы обращать на нее внимание, один пожилой мужчина точно так же, как и она, наслаждался происходящим, пенсионер шел к лавочке безо всякой спешки, скоро он купит себе газету, а когда откроется кафе, выпьет чашку чаю, и у нее тоже было время, она подумала, что было бы, если Рон Доуз выходил на прогулку так же рано, как и этот пенсионер, но ей не хотелось думать о нем прямо сейчас, она бы тут же загрустила, Руби не хотела слышать о беде Чарли Боя, хотела видеть в людях только хорошее, это все, чего она просила. Люди живут и любят, и когда что-то случается, убийство или катастрофа поезда, это не обычный случай, это история, из-за которой поднимаются тиражи газет, вот так она видела суть дела, ты можешь слушать сказки и переживать, если оставляешь открытое окно на ночь, можешь думать, что к тебе залезет насильник или убийца спрячется в тени аллеи, но такие вещи происходят очень, очень редко.
— Доброе утро, — сказал мужчина, когда она проходила мимо закрытых ставен магазинчика.
Она кивнула и улыбнулась, не зная, кто это был, но догадывалась, что это один из старых пациентов, и такое случалось часто, и обычно она их помнила, но через много лет их число возросло, и было приятно, что они помнят. Руби срезала путь через газон больницы, прошла и села на одну из лавочек рядом с крылом психиатрии, и там было так хорошо, как будто кусты и цветы были созданы для того, чтобы снимать психическое давление, и она села на солнце, чтобы немножко понежиться под его лучами, представляя, что она на пляже в Бонноре, просто слушала, как поют птицы, жужжат насекомые, вдыхала свежий воздух перед тем, как приступить к работе.
