Дойдя до офиса, Джонатан Джеффрис полностью расслабился. Он был всего лишь человеком. Закрыл и запер на два замка дверь, сел за свой стол и уставился в светящийся экран компьютера. Все вокруг него — мужчины, женщины и дети — шли на поправку. Спокойные и в безопасности от осознания того, что за ними присматривает и заботится преданный персонал. Он подумал о медсестре Джеймс и носовом платке, который он отдал ей, чтобы та вытерла слезы. Это было хорошее знакомство. Она чувствовала такую тоску из-за смерти пациента, старого человека в конце своей жизни. Мистер Джеффрис забыл его имя, но тут же вспомнил. Доуз. Конечно.
Он нажал на клавишу и подождал, пока в нижней части экрана компьютера не выстроилась цепочка символов. Он кое-что вспомнил и отпер ящик. Подумал о своем отце и на секунду сравнил его с мистером Доузом. Отец был хорошим человеком, он умер за четыре дня до своего семидесятилетия. Всю жизнь работал с максимальной отдачей, и сын верил, что идет по его следам. Он вспомнил похоронную службу и почести, отданные отцу как человеку, безотносительно профессии. Он был хирургом и за свою жизнь спас многие жизни. Мистер Джеффрис очень гордился достижениями своего отца. Он многое сделал и заслужил награды в старости.
Мистер Джеффрис отпер ящик и достал оттуда карманные часы. Открыл их и стал смотреть, как секундная стрелка отщелкивает свой путь в шестьдесят секунд, вынуждая двигаться и минутную стрелку. Цифры были римские, стрелки с тяжелыми наконечниками. Даже если они сломаются, все равно будут отсчитывать столетия. Вероятно, в один прекрасный день они остановятся или испортится колесико. Механизму свойственно изнашиваться. Время застынет, пока отыщется какой-нибудь старый часовщик. Интересно, будет ли такой человек существовать через два столетия. Постоянный оборот потребления говорит о том, что ежедневные вещи создаются для краткого использования. Этого нельзя изменить. Время идет постоянно, не важно, отсчитывают его или нет. Только смерть может остановить течение времени. Он был твердо уверен, что после смерти времени больше не существует. Только бесконечность и вечная благодать для праведных, хотя он не стал бы это описывать такими библейскими терминами.
Компьютер загрузился, но мистер Джеффрис еще долгое время сидел, уставившись на часы. Он думал о своем отце и о судьбах мира. Наконец щелкнул крышкой часов и положил их обратно в ящик, запер его и положил ключ в бумажник. Он дорожил антикварными вещами, но ценность этого отдельного хронометра была не в деньгах. Это было очень личным, талисманом, чем-то вроде сокровища.
