— Он сбежал, пока я отвечала на звонок.
Мистер Джеффрис улыбнулся. Кивнул. Продемонстрировал, что все о’кей. Он понимал, что не стоит обвинять медсестру в пристрастиях к романтическому чтиву. В других обстоятельствах она отлично работала. Немного, видимо, расслабилась, но сердце все еще такое же прекрасное. Неумение — это всего лишь человеческая слабость.
— Все в совершенном порядке.
— Лекарства плохо на него действуют, но он на самом деле чудесный человек, правда же, Эндрю?
Мистер Джеффрис улыбнулся и собрался уходить. Это была не самая счастливая случайная встреча. Казалось, запах, исходящий от этого человека, становится все более зловонным.
— Они хотят, чтоб я умер, да? Я знаю, они хотят, чтобы я умер.
— Мы здесь, чтобы помочь вам, — сказала медсестра МакКенна. — Мы просто хотим помочь вам. Пойдем, пойдемте обратно в палату. Я не могу тратить свое время на то, чтобы отлавливать вас тут и там по коридору. А как же другие пациенты?
Скелет повернулся и уставился на стену. Джеффрис изумился терпению медсестры. Она подбадривала его, как будто он был ребенком.
— Вы думаете, что я или другие медсестры хотят причинить вам вред? Вы так думаете?
— Нет. Но кое-кто хочет. Плохие люди не любят меня, потому что я могу видеть, что они делают. Они хотят изрезать меня на мелкие куски. Они меня ненавидят.
Медсестра МакКенна повернулась к мистеру Джеффрису.
— Он успокоится, когда я отведу его обратно в постель. Он в помешательстве. Пара дней, и он вернется в норму.
Хотел бы мистер Джеффрис знать, что такое в данном случае норма. Этот человек, без сомнения, катился в пропасть. Потом, позже, он проверит его данные, но прямо сейчас он хотел бы от него избавиться. Подкатывала тошнота. Он все еще улыбался, глядя на обнаженные ноги скелета. Ногти были сломаны или вросли внутрь. То, что оставалось на коже, было покрыто грязью. Под этой грязью должны быть все виды ссадин и бактерий. Кости даже больше проступали на ногах, чем на лице. Запах был отвратительным. Запах из его рта. Одежды. Тела.
— Поторапливайся, — сказала медсестра МакКенна скелету. — Горе ты мое. Все время меня не слушаешься.
Она улыбнулась мистеру Джеффрису. Хорошая работница. Основательна, но достаточно чувствительная к пахнущим, дряхлым людям, которые, если бы они жили в более натуральной среде или, к примеру, лет двадцать назад, то уже лежали бы в могиле, а не в больничной палате. Ученые работают изо всех сил, чтобы продлить жизнь, но, горько это сознавать, часто приносят в жертву разум пациентов. Эта медсестра хотела лгать и говорить своему больному, что все в порядке, хотя это, вполне очевидно, не было так. Она заботилась о том, чтобы облегчить страдания умирающего человека. Скелета. У нее была тяжелая работа, и Джеффрис уважал ее за это.
