Потом, когда заинтересовался наукой, он использовал бедную собаку для своих детских экспериментов. В паре случаев его снадобья вызывали у животного рвоту и вращение глаз. Он осознал, что такие эксперименты надо проводить тайно, и легко смог это сделать. Вой пса грозил ему наказанием, а не спокойным порицанием. Потом Джеффрис пустил по телу щенка электрический ток, от которого тот вздрагивал. Теперь, думая об этом, он содрогался. Это делалось безо всякой необходимости, он был еще так безрассуден. Собака выла бы на весь дом, моля о пощаде, но он замотал ей пасть, и слышно было только слабое скуление. На какое-то время собака стала его бояться, но она была слишком глупой, и поэтому ее легко было обмануть. Знание о доверии очаровало его. Естественный детский интерес к науке, конечно, мог быть интерпретирован как жестокость, но он точно знал, что это был не тот случай.
Массы были безграмотны и, следовательно, рассматривали такие вещи как вивисекцию. Животные были объектами, которые не испытывают боль в том же смысле, что и человеческие существа. Наделять животное человеческими чувствами — нелепость. Сентиментальные орды имели такие же реакционные взгляды на генетически модифицированные культуры, аборты, генетику, даже использование пестицидов. По этим причинам власть, которая заставляла общество работать, проявляла большую тактичность. Это постыдно, но это цена общества, которое пока неспособно контролировать свои эмоции. Сентиментализм приводил в гнев Джонатана Джеффриса. Даже будучи тинейджером, он считал его идиотизмом. Те, которые протестовали против абортов и вивисекции, действительно раздражали его. Скотобойни не находились на всеобщем обозрении, а гарантии говорили, что мясник был гуманным, как будто это не было явным противоречием фактов. Лицемерие и непосредственный самообман людей действительно удивительны. Мультинациональные компании понимали это и нанимали агентов по общественным отношениям, а затем продолжали действовать беспричастным образом. Так же, как и государство. Неудачники, посвятившие свои жизни протесту, были арестованы и посажены в тюрьмы, воля народа сломлена, а его совесть соответственно обработана.
Будучи тинейджером, Джонатан интересовался химией и физикой, вдобавок медициной, а позднее экономикой, он изучал ее, когда ему минуло двадцать. Так же он чрезвычайно интересовался духовным миром. Родители были религиозны, и он был взращен в вере в Бога. И даже в таких условиях с раннего возраста он начал задавать вопросы. Есть ли жизнь после смерти, например? Умирает ли сознание вместе с телом? Есть ли небеса, и как люди могут знать, на что они похожи? Библия неправдоподобна. Родители были порядочными людьми и принимали все это без вопросов, но он так сделать не мог. У него был беспокойный, пытливый ум. Если там просто бесконечная пустота, которой нужно ждать, это невыносимо. Должна быть жизнь после смерти, просто должна быть, но чем больше он думал о существовании рая, тем больше он боялся его. Что если он это возненавидит? Почему он должен быть вынужден оставаться навеки в месте, к которому питает отвращение? Библия была написана человеком, и люди создали Бога в своем собственном воображении. От огня и серы к социализму, что-то не так с этими заветами. То же самое он думал по поводу официальной точки зрения о существовании рая. Этого люди не могли знать. Даже будучи подростком, он был вынужден контролировать свою судьбу.
