Она шевелила губами в тщетном усилии заговорить. Ариан улыбнулся, протянул руку, коснулся ее лица и только тогда смог расслышать сбивчивую речь:
– Прости, он знает, мне пришлось рассказать.
Ярость, гнев, боль. Он разрывает бестелесное тело, отправляя Эссиару в проклятые земли. Она предала его. Снова предала. Ариан прислонился к скале, ощутил холод камня, начал постепенно успокаиваться. Данирен будет сложно выманить из Лунного дворца, а туда темному хода нет. Что ж, у него всегда был запасной вариант.
-
Ранагнар медленно спускался по ступеням Лунного Дворца, не сводя глаз с хрупкой фигурки, сидящей на резной скамеечке у Бесконечного Ручья. Данирен снова сидела у воды и снова не взяла покрывало. Легкое движение и прохладный ветер сменяется теплым, скамья из хрусталя, превращается в кресло из меха. Она обернулась и впервые улыбнулась ему.
– Только ветер сделай опять холодным, мне так лучше.
Высший мгновенно повиновался, но едва ветер снова стал прохладным, на плечи Данирен легла теплая шаль из белоснежного пуха и абсолютно без запаха – ночная нимфа плохо переносила беременность.
– Тебе уже лучше? – он не садится рядом с ней, она все еще его боится, а Ранагнар умел быть терпеливым.
– Да, спасибо. – Данирен снова повернулась к ручью. Она любила это место, любила смотреть, как вода уходит в бесконечность и не любила, когда высший подходил к ней близко.
Ран Сидион Агнар заставил свой клан с почтением относиться к жене и высшие выполнили волю повелителя земель, но Данирен, стоило ей обернуться, ловила их полные презрения взгляды. В Андарионе ей было проще, а здесь она была всего лишь игрушкой повелителя, которой повезло завоевать его сердце. Данирен возненавидела обитателей Лунного Дворца за эти два месяца, единственным кто хорошо к ней относился и искренне любил, был Ранагнар, но она ненавидела того, кто считал себя ее мужем.
– У Бесконечного Ручья очень красивая легенда, – вдруг заговорил Ран. В последнее время ей начинал нравиться его голос, он успокаивал и ее и растущего в ней малыша.
– Расскажи ее, – Данирен посмотрел на своего мучителя, как изменился высший, теперь в его взгляде больше нет желания сломать, только внимание, только любовь, но разве можно воскресить цветок, что был втоптан в дорожную пыль?
Ранагнар сотворил для себя покрывало, сел на изумрудную траву:
– Шел дождь, тревожный, быстрый, холодный. Он принес холод в селения, он принес холод в сердца. Он говорил о том, что жизнь имеет конец… Все народы верили его шепоту, не верила лишь девушка из высших, в чьем сердце жила любовь. Она была из рода властителей земель, но ее сила еще не проснулась, а любовь уже вошла в сердце царственной поступью. Ты спросишь, кем был тот, кто подарил ей радость любви? Но никто не знает ответ… не отвечу и я. Она любила, надеялась и ждала, а дождь шептал, что нет любви, нет счастья и нет радости. В те годы, далекие годы, тогда еще не были поделены земли по граням креста, и повелители земель сражались за право владеть. Это были страшные войны, Данирен, войны которые уносили жизни высших, темных, сияющих, лунных и людей…
