— Но… откуда вы знаете, господин?
— Это мне сообщил писец. Он же при тебе смотрел списки рабочих из города Он.
— Но, может быть, глаза обманули его? — пыталась протестовать Зайя. — Имена иной раз бывают очень похожи…
Смотритель приказал принести свиток к нему на стол, сам изучил его и с сожалением покачал головой. Он взглянул на лицо женщины. Оно стало мертвенно-бледным.
— Тебе придется смириться и покориться воле богов.
Зайя разрыдалась, и смотритель, выйдя из-за стола, усадил ее в кресло. Ребенок проснулся и тоже заплакал.
— Вот видишь, ты испугала сына, — укоризненно сказал смотритель. — Это ведь сын, я угадал?
Зайя кивнула, все еще всхлипывая. Как мираж в пустыне, ей мерещился ее живой красивый смуглый муж, и она цеплялась за эту надежду.
— Может быть… господин, тот, кто умер, был другим человеком с таким же именем, как у моего мужа? — сквозь слезы спросила она.
— Карда, сын Ана, был единственным, кто скончался среди каменотесов из города Он, — уверенно ответил толстяк.
Женщина застонала.
— Какое несчастье на мою голову, господин! Неужто судьба не могла найти другую цель для своих жестоких стрел? О бедная я, бедная! Что же мне теперь делать? — вопрошала она.
— Не принимай это слишком близко к сердцу, — успокаивал ее смотритель.
— Но у меня не было другого мужчины, кроме него, господин.
Желая подбодрить женщину, добрый смотритель сказал:
— Фараон не забывает о своих верных слугах. Его милость снисходит ко всем умершим. Слушай, что я тебе скажу. Наш царь-повелитель приказал построить дома для семей тех тружеников, которые скончались на строительстве пирамиды. Их возвели у подножия плато, и теперь там живут многие женщины и дети. Наш фараон Хуфу выплачивает им ежемесячное пособие. Своим указом он постановил, чтобы мужчин из их родственников брали на службу стражниками. Есть ли у тебя кто-то из мужской родни, кого ты бы хотела увидеть назначенным для присмотра за рабочими?
— Кроме этого ребенка у меня больше никого не осталось, — со слезами ответила Зайя.
— Вы двое будете жить в хорошей комнате, — пообещал смотритель, — и я прослежу, чтобы никто не донимал тебя расспросами.
Зайя вышла из дома смотрителя несчастной вдовой, горестно оплакивая беду, постигшую ее мужа, и собственные злоключения.
Построенные по приказу фараона дома для семей умерших рабочих располагались за пределами белых стен Мемфиса, на востоке от священного плато. Этот поселок был обнесен оградой. Дома представляли собой скромные двухэтажные строения с четырьмя просторными комнатами на каждом этаже и плоской крышей-террасой. Зайю и ребенка поселили в одной из таких комнат с низким потолком и зарешеченным проемом вместо окна. Она постепенно привыкала к жизни среди вдов и матерей-одиночек с детьми, большинство из которых не переставая оплакивали своих умерших родичей. Как у отдельной социальной группы, у них были свои занятия. Трудились все: мальчишки таскали воду для рабочих, а женщины продавали им приготовленную еду и пиво. Этот квартал вскоре превратился в недорогой базар, где можно было купить глиняную посуду, циновки, изготовленные руками женщин, игрушки-трещотки для бедной детворы. Сюда же рыбаки привозили на продажу свежую рыбу, а крестьяне торговали здесь козьим сыром, смоквами, финиками…
