Миссис Бетани выпрямилась, глаза ее засверкали.
— Вы имеете в виду, что она на вас напала?
— Да.
— Ваша родная мать! — (К моему изумлению, я поняла, что миссис Бетани искренне возмущена.) — Недостойно. Отвратительно. Омерзительно. Безусловно, я могла бы ожидать подобного поведения от большинства членов Черного Креста, но предполагала, что материнская любовь должна оказаться намного сильнее, чем все их антивампирские догмы.
— Видимо, нет, — пробормотал Лукас.
Миссис Бетани встала, обогнула письменный стол, подошла к Лукасу и положила руку ему на плечо. Если судить по его расширившимся глазам, он удивился не меньше, чем я.
— Очень печально, что вам пришлось убедиться в ошибочности вашего пути столь болезненным образом. Но вы должны знать, что мои симпатии всегда будут на стороне тех, кто пострадал от преследования Черного Креста. Ваше прошлое живого человека и совершенные вами тогда ошибки навсегда забыты. Вам предоставляется убежище в «Вечной ночи». Мы защитим вас. Мы научим вас. Вы больше не одиноки.
На долю секунды я почти полюбила миссис Бетани.
— Но Лукаса так легко не завоюешь.
— Спасибо. Но это будет совсем не просто. Те ребята уже готовы проткнуть меня колом.
— Они подчинятся правилам. — От улыбки миссис Бетани повеяло холодом. — Предоставьте это мне.
— Ученики-люди… — произнес Лукас сдавленно. — Я никого не убивал.
— Желание сильно. — Она говорила так, словно этого следовало ожидать. — А в вашем случае, вероятно, сильнее, чем у большинства, — я вижу признаки. Но здесь у вас будет много опекунов. Смею заметить, что здесь вам меньше угрожает опасность причинить вред людям, чем за пределами школы. Со временем вы научитесь быть частью мира вампиров. Вы станете одним из нас.
Лукас на секунду закрыл глаза, но я не знала, от облегчения или от отчаяния.
Лукас направился к кованой железной беседке, глядя вслед миссис Бетани, — она как раз зашла в школу, чтобы произнести свою ежегодную приветственную речь. Убедившись, что никто за нами не наблюдает, я рискнула материализоваться рядом с ним.
— Привет, — сказал он, полуобернулся и даже выдавил улыбку. — Как раз тут мы впервые поцеловались.
— Все меняется. — Ветерок взъерошил его темно-золотистые волосы и листву ивы, и я легко могла вообразить, что мы вернулись к самому началу. Солнечный свет проходил сквозь меня, согревая изнутри. Несмотря на ветер, мои длинные рыжие волосы оставались неподвижными, нетронутыми, нереальными. — А почему ты не там?
