В чем цель существования? В свободном выборе. Человек должен сам выбирать между добром и злом. Для этого он сюда пожаловал из-под престола Божьего. Отец сначала носит на руках своего ребенка, но стремится, чтобы ребенок сам научился ходить. Бог — это наш отец. Мы его дети. Он нас любит, Он благословляет нас своею милостью, но Он допускает, чтобы мы оступались и падали, дабы мы привыкли ходить на своих ногах. Он следит за нами недремлющим оком и, когда нам грозит опасность упасть в пропасть или полается в сети, берет нас в Свои святые объятия…
На дворе трещал мороз, но в овине было не холодно. Ванда лежала рядом с Яковом, прижавшись грудью к его груди, глядя ему в рот. Он говорил, а она спрашивала. Сначала, когда он стал беседовать с ней об этих материях, Яков считал себя дураком и конечно же преступником по отношению к еврейству. Разве может мужицкий ум постичь такие глубины? Но по ее расспросам он убеждался, что она его понимает. Она задавала даже такие вопросы, на которые Яков не знал, что ответить. Вот у животных нет свободного выбора, почему же они также подвержены страданиям? Если только одни евреи являются Божьими детьми, зачем же существуют неевреи?… Она так прижалась к нему, что он слышал биение ее сердца. Руки ее обхватывали его ребра. Ее жажда знаний не уступала влечению ее плоти. Она спрашивала:
— Где душа? В глазах?
— В глазах, в мозгу, она оживляет все тело.
— А куда девается душа, когда человек умирает?
— Она поднимается обратно в небо.
— У теленка есть душа?
— Нет, только дух.
— Куда он девается, когда закалывают теленка?…
— Иногда он входит в человека, который ест его.
— Ну а у свиньи тоже есть дух?
— Нет. Да… Что-то должно быть у нее…
— Почему еврею нельзя есть свинины?
— Это закон Бога. Такова Его воля.
— Я стану дочерью Бога, если перейду в еврейство?
— Да, если ты сделаешь это всем сердцем.
— Да, Яков, всем сердцем.
— Ты должна сделать это не потому, что любишь меня, а потому, что веришь в одного Бога со мной.
— Верю, Яков, верю. Но ты должен меня учить. Без тебя я слепая…
Ванда строила планы. Они вместе удерут отсюда. Она знает горы. Правда, христианке нельзя принять иудейскую веру, но она будет выдавать себя за еврейку. Она острижет волосы и не будет смешивать молочную пищу с мясной. Яков научит ее говорить по-еврейски. Она сейчас же хотела начать учиться. Она произносила слово по-польски, а он должен был тут же перевести его на еврейский. Хлеб — это бройт, вол — это окс, стол — это тиш, лавка — это банк.
