Трейси слабо улыбнулась и кивнула.
— Ты прав. Она именно так и действует. А потом отпускает назад в стадо, вроде бы недоумевая, что же, дескать, такого произошло.
Тай повернул ее лицом к себе. Она положила руки ему на грудь.
— Выслушай меня, Трейси, потому что я хочу предупредить заранее. Что бы там Рамоне ни пришло в голову поведать мне, что бы там она ни выдумала, это нисколько не повлияет на мои чувства к тебе. Ты должна знать это. Я хочу присутствовать при вашей встрече не потому, что боюсь, что ты не справишься, а потому, что мне хочется посмотреть, как дорогая моему сердцу женщина навсегда распрощается со своим мрачным прошлым. А когда Рамона поймет, что, к каким бы ухищрениям она ни прибегала, нас это нисколько не волнует, она поймет, что напрасно потрудилась явиться сюда.
Трейси молча уставилась на его рубашку, стараясь сдержать эмоции, которые вызвали у нее слова Тая.
— Все может обернуться весьма скверно и грубо.
Он приподнял ей подбородок кончиком пальца.
— Как бы скверно и грубо все ни обернулось, это меня не волнует, Трейси. Сегодня это будет в последний раз.
Она погладила его рубашку рукой, охваченная радостью при мысли о том, как здорово будет встретиться с Рамоной, когда рядом Тай.
— Ну же, дорогая, — медленно протянул он. — Мы все здесь делаем вместе. — (При этих словах Трейси взглянула на него.) — И у нас неплохо получается.
— Да, — тихо ответила она. — У нас ведь неплохо получается вдвоем? Ты меня устраиваешь.
Тай повернулся и притянул ее к себе. Трейси обвила рукой его за пояс, и они пошли вместе по аллее, разделяющей загоны для скота, а потом через амбар к особняку.
Душевное напряжение, от которого у Трейси взвинтились нервы, было изрядным, однако вполне объяснимым. Но чтобы подготовиться к этой встрече с Рамоной ей не нужно было особенно напрягаться: она поняла, что ей не занимать для этого храбрости. Чувство уверенности в себе, которое все крепчало в ней с тех пор, как она приехала на ранчо Кэмерона — с тех пор, как поверила свою тайну Таю и он не оттолкнул ее, оказалось неожиданно прочным.
Ей приходилось в одиночку преодолевать самые тяжкие испытания в жизни, и она буквально теряла голову от страха. Но на этот раз она не одинока, и поскольку она открылась Таю во всем, ей нечего было бояться Рамоны. Внезапно ее охватило ощущение, что эта встреча с матерью пройдет как надо. Будет трудно, безусловно, но не более того.
От предчувствия, что ей уже не придется больше иметь дело с Рамоной, у нее больно кольнуло сердце. Как бы то ни было, Рамона ее мать. Но поднимавшееся в Трейси радостное возбуждение, предвкушение свободы были куда как сильнее.
