Где же она? В той местности, что соткана из теней и света? Но где это место в мире?
Но если мне будет необходимо, чтобы она непременно явилась на том самом месте, где мы сейчас находимся, то мне придется колдовать. На комнату-кливию надеяться не приходится. Тут мне потребуются слова, которые относятся к нам сейчас, в данный момент. Надо спешить к чернильнице. Найти кнопку, которая существует всего секунду, нажать ее и ринуться к чернильнице. Кинуться из засады к тому месту, где моя чернильница, достигнуть совпадения с ней. Нападение на меня — вот что это такое, когда нас изобретают. Торопят словами. Но другими словами.
Вырывать фигуры из темноты, словно заженные спички, заставлять их вспыхивать — но вы уже давно не слушаете меня.
Матово-черный час. Мне надо бежать, по безлюдным лестницам доходного дома и через эту дверь с тамбуром. Через этот тамбур дом, где снимают комнатки стипендиаты, стыдливо выпускает меня на улицу. Прочь через эту дыру в стене. Мусорные баки, паркующиеся машины, фонарь, в котором загорается зеркало улицы. Через дыру в стене — на улицу, а там войти в ночную роль. Теплая мерцающая ночь, ковер асфальта, стены, затаившие дыхание в тени, и зеленые, заманчиво зеленые деревья где-то вверху.
Пружинистый топот доносится из ночных клубов. Впереди — киоск ночным факелом. Под деревьями — проститутки на посту: ночные бабочки. Иногда какая-нибудь одна вырывается из тяжело присевшей тьмы и делает несколько шагов. Явление женщины, сбрасывающей с плеч тяжелый плащ ночи, отсвет на упругом сатине, вспышка губ, глаза, красный глазок сигареты. Одно движение, и переливчатый шелк ввинчивается назад, в темноту дерева. Ты ступаешь на темную опушку улицы, надо все рассмотреть, ты отправляешься на поиски. Двоятся огоньки шелка у ствола, колдовская волна света струится по волосам, мелькнула рука, она швыряет сигарету, на земле — искры. Стволы деревьев, женщина среди деревьев, стоят женщины, ждут. И ты кружишь по этому лесу, ты ищешь. Вступаешь в заколдованный круг. Голос. Добрый вечер.
И тогда вы видите, как двое выходят на свет из тьмы. Идут рядышком. И на мгновение, в последний раз, показались они в свете зажженной спички, которую он протягивает ей, давая прикурить, там, в салоне такси. Двое пассажиров, и всё, такси уводит их с глаз долой.
У себя в комнате, поздним вечером, он ищет спасения в словах, он монотонно произносит: «Дождь безостановочно спускает воду. Он сыплет монетками. Копыта откупоривают землю. Болотные цветы держатся на тонких стебельках булькающего звука».
