Охолостевшая квартира сделалась своего рода клубом — последним оплотом тех, кто не отрёкся ещё от русского имени.
— Уверяю вас, господа, что Янукович ещё силён, — пыхтел Иваненков, разливая горькую от холода водку. — Он ещё покажет!
— Нужды нет, — возразил Деникин. — Янукович давно уж продался украинствующим. Даже «мову» выучил!
— Не отрёкся он ещё от корня! — вырвалось у Петренкова. — Не забыл ещё поэтессу Анну Ахметову!
— Он выучил, кто такой «Гуляк-Артемовский», — сухо оборвал Деникин. — А такое простить нельзя.
— Это какой же Гуляк? — удивился Иваненков. — Не тот ли, который Архипелаг? Как есть, помню: «Архипелаг Гуляк».
— Не знаю, — осуждающе наклонил голову Деникин. — И, признаться, знать не хочу.
— Да как же так? — вырвалось у Иваненко.
— Я русскоязычный человек! И мне ни к чему эти малороссийские «гуляки» и «архипелаги»!
— Врага следует знать, — произнёс Иваненков. — Об этом и Ленин наущал.
— А не отведаете ли водочки-с? — предложил молчаливый обычно Сидоренков.
— Вы хотели сказать «горилки»? — сплюнул Деникин.
— Да как можно? — возмутился Сидоренков. — Водка «Русский размер». Московская.
— Как? — с недоверчивой радостью удивились собравшиеся. — Да откуда?
— Из российского посольства, от Черномырдина-батюшки. Да только молчок-с!
Подпольщики накинулись на водку.
— Всё-таки дико, господа, — не удержался Иваненков. — Российское посольство в Малороссии! Кого ж нам из России в Россию посылать?
— Правильно, — поддержал Сидоренков, — не заслуживают этого младшие братья!
— Ну, вздрогнули?! — добавил он, опустошая второй ящик «Русского размера».
— Да ведь геноцид, — вернулся Деникин ко прерванному разговору.
— Точно, геноцид, — поддержал Иваненков. — Еду вчера в метро. Глядь! А план-то на «украинском»!
— Какой план? — не сообразил Сидоренков.
— План метрополитена.
— Геноцид, — согласился Сидоренков. — Откуда у них столько ненависти ко всему русскому?
— Это всё Европейский Союз, — пояснил Деникин. — От него ветер дует.
— И Америка! — поддержал Иваненков.
Все согласились с ним.
— А меня лишили русского имени, — пожаловался Петренков. — Был Андрей, а в паспорте записали «Андрій».
— Мне не лучше, — покачал головой Деникин. — Меня вот тоже записали «Іван» вместо Ивана.
— Нелюди! — вырвалось у всех.
— Гитлера вот за каких-то евреев ругают, — сказал Иваненков, — а тут вон как над людьми издеваются! И ничего, сходит с рук!
— Поплатятся! — побагровел Петренков. — Прорвутся ещё к нам освободительные танки!
