Райф так загрузил Мелори работой, что у нее в течение нескольких дней совсем не оставалось времени на свою воспитанницу. Серена, решив, будто ею пренебрегают, и раздосадованная тем, что ей не позволяют навестить дядю, безвылазно сидела в классной комнате, обиженная на весь мир. Раздражение испытывала и мисс Мартингейл, обнаружившая, что ей тоже вход в хозяйскую спальню заказан.
— Но это же смешно! — воскликнула она тоном оскорбленной невинности, когда и на третий день в ответ на ее властный стук дверь приоткрылась всего лишь на дюйм и вежливая временная секретарша отказала ей в доступе «к телу». — Уверена, если вы скажете мистеру Бенедикту, что это я…
— Мистер Бенедикт провел бессонную ночь, — объяснила Мелори, — и пока не желает, чтобы его тревожили. Возможно, попозже… сегодня или завтра…
— Если он провел бессонную ночь, ему следует отдохнуть, а не разбирать почту со всякими добровольными помощницами, — заявила балерина, глядя на Мелори с нескрываемой враждебностью. — И давно пора пригласить настоящую сиделку, чтобы она заботилась о нем. А все дела необходимо на время отложить. Лондонский секретарь Райфа вполне сможет справиться сам. Я должна поговорить с доктором…
Когда Мелори передала этот разговор хозяину, тот сначала рассердился, но затем успокоился и с легким вздохом откинулся на подушки:
— Между прочим, она права. Нельзя приглашать в дом гостей и бросать их на произвол судьбы.
Мелори рассеянно посмотрела на букетик фиалок у кровати, каким-то чудом сохранивший свою красоту и свежесть, и Райф, проследив за ее взглядом, несколько секунд задумчиво и сосредоточенно разглядывал цветы, после чего заявил, что завтра утром они поработают в библиотеке, если мисс Гувер выкроит для него время, а этим вечером к ужину он встанет на ноги.
— Можете передать это мисс Мартингейл, если увидите ее, — закончил он.
Мелори была немного удивлена: ей показалось, что Райф почему-то умышленно избегает ее взгляда.
Когда хозяин дома спустился вечером в столовую, мисс Мартингейл не знала, как ему угодить. Он был бледен, правая рука его все еще покоилась на перевязи, и балерина суетилась вокруг него, надоедая своей заботой. Райф шутил, балагурил, играл с Сереной, которая ужасно по нему соскучилась, и мужественно терпел навязчивое внимание Сони, но к середине вечера, когда веселье было в самом разгаре, Мелори начала замечать, что он устал и предпринимает неимоверные усилия, чтобы держаться со всеми дружелюбно. Она видела, что на его челюстях ходят желваки, а на лбу, под густой растрепавшейся челкой, сверкают бисеринки пота.
