— Эй, подожди! — крикнул Эд, догоняя девушку уже на улице. Широко размахивая руками, Эдди шла быстрым шагом, бормоча себе под нос: «Он сказал, что в три дня они покинут дом! Три дня моего нечеловеческого терпения. Боюсь, что не выгоню их и через тридцать три, и даже через сто три дня. Скорее сама вылечу отсюда первой!»
Эд не стал прерывать ее, понимая, что Эдвина должна выговориться — только тогда она сможет унять бушевавшие страсти. Между тем Эд еле поспевал за ней. Помогли ежедневные утренние пробежки, иначе он давно бы задохнулся от бешеного темпа. Следующие два километра пути они преодолели в полной тишине в рекордно короткий срок.
Эдвина, казалось, не замечала никого вокруг. Гнев, сознание собственной беспомощности заполнили все ее существо. Она не видела учеников, попадавшихся навстречу, не чувствовала, каким прерывистым стало ее дыхание, просто шла куда глаза глядят и опомнилась только тогда, когда асфальт под ногами сменился тропинкой городского парка.
Очутившись на небольшом пригорке, Эдди присела на корточки и положила дрожащие руки на колени.
— Достойная речь! — воскликнул Эд, опускаясь на траву позади нее. — Браво!
Эдвина с наслаждением растянулась на траве, посмотрела на предзакатное небо.
— Ты что, участница марафонских забегов? — спросил Эд, удобно устроившись рядом.
— Нет. — Она перевела дыхание. — Думаешь, у меня бы получилось?
— По-моему, у тебя и так проблем хватает.
Они лежали на теплой летней земле, среди сочной июньской травы, любуясь последними лучами заходящего солнца, постепенно таявшими за горизонтом.
— Думаешь, я зашла слишком далеко? — наконец спросила Эдди, освобождая волосы от заколок.
Он только сильно сжал ее пальцы, и они исчезли в его огромной ладони.
— Ответь же! — потребовала она.
— Почему ты спрашиваешь об этом? По-моему, ты поступаешь правильно и нет повода для подобных мыслей.
То, что произошло минуту спустя, было так неожиданно, что у Эдвины перехватило дыхание. Погруженная в свои тягостные мысли, она и не заметила, как ее указательный палец, управляемый рукой Эда, раздвинул его губы и очутился на кончике языка.
Постепенно веселое щебетание птиц в парке затихло, только двое оставались лежать в траве, не замечая ничего вокруг. Когда их руки встречались, чтобы переплестись и затем расстаться снова, дыхание учащалось, а глаза полыхали огнем страсти.
— Ой, смотрите, учитель математики и мисс Мэйсон! — раздались детские голоса. Мимо промчались ребята на велосипедах.
